Ядовитое кино

– У нас четыре трупа. Четыре трупа и никаких зацепок! Убитые – не какая-нибудь подзаборная шваль, а видные деятели искусства! Так что… – Корнев в очередной раз поморщился.

Зверев заскрежетал зубами:

– Ну?

– Руководство решило, что этим делом теперь будет заниматься прокуратура.

– Пусть занимается! Когда это нам мешало убийц искать?

Корнев оглядел присутствующих, словно ожидая от них поддержки, потом надул щеки и снова уставился на Зверева:

– Раньше не мешало, а теперь помешает. Там наверху, – Корнев ткнул пальцем в потолок, – решили, что нам это дело не под силу. Поэтому, Павел Васильевич, ты отстранен!

– А кому под силу?

– Московское начальство взяло дело на особый контроль. В связи с этим к нам в город из столицы едет следователь Главного управления МВД, который возглавит следствие. Накануне я был у начальника главка, генерал Антипов спросил мое мнение, и я ему сказал… – Корнев закашлялся.

– …что таким, как я, не следует лишний раз общаться с московскими «шишками»! – опередив Корнева, ехидно заявил Зверев.

Корнев резко выпрямился и грохнул кулаком по столу:

– Да! Именно это я и сказал Антипову! Все мы знаем про твои методы расследования, плюс твое поведение и все такое… Одним словом, я сказал Антипову, что прокуратура и этот следователь обойдутся без твоей помощи. Начальник главка со мной согласился.

– Наверняка ты был о-очень убедителен! – все так же зло процедил Зверев.

– Да, был! Потому что я не хочу связываться с представителями московской прокуратуры и объяснять им, почему ты в ходе каждого расследования постоянно превышаешь свои полномочия и не имеешь ни малейшего понятия о том, что такое субординация! – Корнев указал на часы: – Ты даже сегодня на совещание в очередной раз опоздал, так что же ты хочешь?

Зверев презрительно хохотнул:

– А я-то все ждал, когда ты это скажешь!

– Ладно. Как я уже сказал, решение принято: с этого момента Зверев и сотрудники его отдела больше не занимаются данным расследованием. Как только к нам прибудут товарищи из местной областной прокуратуры, Виктор Константинович передаст им все материалы.

Зверев исподлобья посмотрел на Кравцова, тот встал:

– Материалы уже готовы.

– Вот и хорошо! Итак, майор Зверев и его оперативники могут быть свободны.

Зверев поднялся:

– Ну что ж… Раз такое дело, мы уходим! С этого момента мой отдел будет заниматься исключительно мелкими делами: пьянки, драки, кражи велосипедов. Так-то вот, ребята. – Зверев оглядел своих. – С этого момента будем ловить тех, кто с бельевых веревок панталоны тырит!

Шура Горохов тихо процедил:

– Панталоны сейчас уже не тырят, а вот кружевное белье частенько пропадает! У меня соседка как-то на днях…

Зверев цыкнул на Шуру:

– А ну, утихни! А то я тебе устрою соседку с кружевными панталонами. Все за мной!

Костин, Евсеев и Горохов тут же вскочили и двинулись к выходу. Вслед за ними к дверям устремился и Комарик, но Зверев остановил парня:

– А ты куда собрался, дружок?

Игорек явно опешил:

– Как это куда? Я же с вами…

– Ну уж нет! Ты же слышал, что от расследования отстранены только люди из моего отдела, а ты разве относишься к их числу?

– Нет, но… – Игорек почувствовал, что щеки его краснеют.

– Вот именно, что нет! – Зверев перевел взгляд на Корнева. – Комарик – стажер и не является сотрудником моего отдела, так что, я думаю, он вполне может остаться и продолжить работать. Или вы, Степан Ефимович, и его боитесь предъявлять московскому следователю?

Корнев фыркнул:

– Ничего я не боюсь!

– Ну?

Корнев замялся, посмотрел на Кравцова, тот только пожал плечами:

– А почему бы и нет? Парень пришел учиться, так пусть учится! Я распоряжусь, чтобы его включили в группу, которая продолжит расследование.

* * *

Несмотря на запрет Корнева и продемонстрированное в кабинете начальника «смирение», Зверев все же заявился в лабораторию, которая находилась в заднем крыле, на первом этаже.

Главный криминалист управления Леня Мокришин, как это обычно бывало, сидел, скрючившись, над своим стареньким микроскопом. На мгновение оторвавшись от окуляра, Лена тяжело вздохнул:

– Зверев, чего тебе?

– Привет! Я вижу, ты мне не рад! – отозвался Павел Васильевич и устроился на одном из стульев.

Мокришин достал из кармана платок и громко высморкался.

– Такая жара, а ты сопливишься! Где простудился?

– Это аллергия. Полынь цветет.

Зверев рассмеялся:

– Полынь? А я уж было подумал, что это на меня у тебя аллергия!

Мокришин поморщился и снова высморкался в платок.

– Ты для меня хуже полыни, лебеды и амброзии! Чего приперся? Предупреждаю сразу, Корнев мне уже звонил и сообщил, что тебя отстранили от расследования дела Качинского. Так что никаких бумаг я тебе не дам, все заключения по данным делам теперь будет получать лично Кравцов.

Зверев фыркнул:

– Больно мне нужны твои бумажки! Можешь ими Кравцова завалить, а мне ты и без бумажек все так расскажешь!

Мокришин снова вздохнул:

– Ладно, спрашивай.

– Что по чемодану? Веня сказал, что там ничего нет.