Ядро иудейства

Только прекрасная пустыня моря медленно излечивала, втягивая в себя до такой степени, что, казалось, вот, обернусь, а там никакого города, Но надо было обладать пророческой верой Герцля, чтобы эта абсолютная фантазия обрела корни в реальности.

Через десятилетия проживания на этой земле, не отстает вопрос, не дающий душе пребывать в дреме. Может ли она обрести новое дыхание, приникая к пространным и престранным фрагментам неизвестных текстов, фрагментарность которых вызывает бурный прилив творческой энергии и острую тоску по полному тексту?

Хотя известно, что завершенных текстов не бывает: все они внезапно начинаются и также внезапно кончаются, и все великие книги это разомкнутые системы, рождающиеся, как Венера из пены морской, и исчезающие в ночи.

И земля эта – такой же незавершенный текст. Из любой ее точки, даже из самых ее скрученных и скученных переулков, виден простор и провалы в синеву бескрайней обители Бога, и тайно ощутимая тяга с высот словно бы очищает человеческие лица от всего земного и углубляет взгляд, обращенный в себя. Надо лишь сорвать с глаз пленку озлобленности, постепенно и терпеливо обрести долгое дыхание, и не принимать все заново приобретенное как прекраснодушие или заблуждение души, памятуя, куда завели человечество заблудшие души.

Профессор Бар-Иланского университета, блестяще читавший курс о книге "Зоар" сказал в беседе со мной:

«Вы говорите о понятиях западной науки – времени, скорости, материи. Но они явно недостаточны для построения всеобъемлющей картины мира. Психические переживания этих понятий, конечно, не исчезают. Но управлять космосом способны и другие категории, как, например, сефирот в кабалистическом строении мира, связанные с переживаниями иного рода. И функционируют они, по-видимому, ничуть не хуже тех, принятых на Западе. Ученые говорят, что знаковые системы существуют независимо от того, видел и видит их человек, или не видит. Другими словами, знаки, буквы существовали до сотворения мира людей. Были растворены в пространстве. Это уже сказано в Кабале, где Святой, благословенно имя Его, выбирает из построившихся к Нему в очередь 22 букв ивритского алфавита одну, чтобы создать на ней наш мир».

«Знаете, что удивительно, – сказал я, – русские символисты – Блок, Белый, – считали, что текст опережает реальность. Потому и была им близка еврейская мистика».

Покидаю берег.

Два мира, сливаясь в слуховых извилинах, несут мою голову на плоском блюде пространства – мир города, вращающего во всю все свои колеса, так, что слышен треск разрываемой ткани мировой жизни, и мир рыбаков на скалах, мир парусников, погруженных в тишину, очарованных далью.

И все лучшее в нас обращено в это очарованное самим собой пространство.

Лучшим определением этой вытянувшейся узкой полосой вдоль моря земли, да и завершением этого эссе, являются, пожалуй, слова, недавно написанные Амосом Озом, как известно, страдающим далеко не "детской болезнью левизны":

"Если смотреть сверху – не через объективы С.Н.Н., показывающие нас, как кучку поселенцев и солдат, – создали мы здесь некий новый состав: видишь на приморской низменности новый народ Средиземноморья, горячий, невротический, – не социалистический рай, не мечту Герцля, не еврейское местечко, но нечто необычное, своеобразное, неповторимое, стоящее крепко на собственных ногах".

Странник и его тень

Игры пространства.

Я покинул срединные европейские, ничем не отмеченные Богом, суглинистые земли. Это было скудное образами, правда, холмисто-зеленое пространство. Я переселился (точнее, взошел) на восточный берег Средиземноморья, откуда пошла вся мировая цивилизация. Это небольшое пространство, породило три мировые религии (Иерусалим), историю и философию (Афины), живопись и скульптуру (Рим). Это захватило дух – в прямом и переносном смысле – погруженной в животную, в лучшем случае, языческую спячку Евразии. Африка еще вообще обреталась в дреме, предшествующей существованию.

Это пространство играет во весь Божественный размах морем и сушей, пустыней и горами, то есть географией вкупе с духом – то есть философией, и жизнью масс, то есть историей. И все они вступают в поистине свободную игру, которую порождает свобода воли, несущая в себе столкновение и подавление. Запаздывающие свирепы.

Прекрасная Эллада была достаточно быстро сброшена с исторической арены, оставшись Атлантидой на дне морском и сонмом богов на вершине Олимпа. Иудаизм же, открывший единого Бога, создал подвижную систему, быстро нащупывающую все новое, перерабатываемое согласно своим законам, и потому жив. Это выводит из себя бессильно запаздывающие народы, которые обрушивают это свое бессилие на "выскочек". Но именно эти выскочки, "малый народ", не обладающий массой и потому не подавляемый ее слепой волей, был в достаточной степени одиноким, чтобы услышать голос Бога.

Черчилль сказал, что "сказкам" Священного Писания почему-то все верят, и лучше которых ничего не создано в подлунном мире.