Ягайло - князь Литовский

— Прими католическую веру, и тебе обеспечена поддержка не только великого магистра, но и папы римского.

Витовт задумался, но, не потому что он был глубоко религиозным человеком, и перемена веры означала для него новое душевное потрясение. Нет. Князь пытался предугадать, как отнесутся к этому шагу литовцы. С незапамятных времен в Великом княжестве Литовском бок о бок жили православные и язычники. Иногда между ними происходили ссоры и драки, но никогда их причиной не становилось различие веры. Никто не мешал в княжестве жить и молиться по-своему евреям и католикам, но князя, принявшего веру из рук врагов-крестоносцев могли не понять и язычники, и православные. Вот чего боялся Витовт.

— Пожалуй, я на досуге поразмыслю над твоими словами. — Сказал, наконец, князь.

— Подумай, конечно. — Согласился Виганд. — К слову, дня через три я отправляюсь в Мальборк. Если хочешь, можешь поехать со мной.

Следующие два дня литовский князь провел за изучением канонов веры, которую решился принять после проведенной в раздумьях ночи. Витовт оказался прилежным учеником, и к концу второго дня он уже знал наизусть "Отче наш" и "Десять заповедей божьих", кроме того, Виганд познакомил гостя с содержанием священных книг католичества, рассказал о житии некоторых святых. Комтур Рагнеты был неутомим в своей миссионерской деятельности. Ведь предстояло обратить в истинную веру не простого смертного, а великого князя литовского, правда, пока что изгнанника.

В середине октября потомок Кейстута и комтур покинули Рагнету и направились в сторону столицы могущественного Ордена. Виганд не спешил, и в пути они часто останавливались в городках или просто рыцарских замках, разбросанных по всей Пруссии. Комтур был человеком общительным и поездку к великому магистру он решил использовать для посещения своих друзей, знакомых по ратным делам.

Немцы по-разному встречали Витовта: одни с плохо скрываемым презрением, другие с интересом, третьи проявляли равнодушие, и, наконец, четвертые, более менее посвященные в жизнь Виленского двора, с уважением и сочувствием.

Витовта же больше интересовали укрепления городков, толщина стен, вооружение, количество защитников замков. Литовский князь с любопытством смотрел на новые мощные пушки в бойницах, как невесту гладил рукой миланскую броню в рыцарских залах, пробовал на вес массивные двуручные мечи.

Сочетая таким образом приятное с полезным, литовец и немец достигли города Таняве, который расположился недалеко от Кенигсберга. Устроившись на ночлег в замке тамошнего комтура, Виганд неожиданно предложил:

— Князь, а что если ты примешь нашу веру прямо в Таняве? Я думаю, великий магистр будет более благожелательным, если въедешь в Мальборк добрым католиком.

— Если считаешь, что это необходимо, то я хоть завтра готов сменить веру. — С поистине христианским смирением произнес Витовт.

— Кого желает великий князь взять в крестные отцы? — Спросил немец.

— Я прошу стать моим отцом во Христе комтура Рагнеты Виганда.

— Благодарю за честь, князь, — сказал польщенный комтур. — Теперь осталось выбрать новое имя, ибо, отрекаясь от прежней веры, ты должен отказаться и от старого имени.

— Пусть моим новым именем будет Виганд. — После недолгого раздумья произнес Витовт. — Оно будет напоминать мне о крестном отце, да и по звучанию несколько схоже со старым. Я думаю, в скором времени к нему привыкну.

Комтур не был тщеславным человеком, но короткий разговор с Витовтом так растрогал его, что бедняга смог сомкнуть глаза лишь далеко за полночь.

Утром 21 октября 1383 года протяжно зазвенели колокола городского костела, приглашая горожан на воскресную обедню.

— Пора, князь! — Сказал Виганд, и оба направились к храму.

Танявский костел поразил Витовта своим величием. Он видел, конечно, храмы и побольше танявского, но этот на фоне невысоких жилых зданий, казалось, господствовал над городом, как король на троне в окружении коленопреклоненных подданных. У Витовта даже закружилась голова, когда он смотрел на кресты храма, отливающие золотом в лучах небогатого осеннего солнца.

Переступив порог костела, Виганд обмакнул кончики пальцев в чашу со святой водой, и, преклонив колено, перекрестился. Витовт последовал его примеру. Исполнив обязательный ритуал, немец с литовцем проследовали вглубь храма.

Богослужение было в самом разгаре: с алтаря, ярко освященного светильниками и мерцающими восковыми свечами, читал проповедь священник. Его, затаив дыхание, слушала паства, которая, несмотря на внушительные размеры костела, заполнила почти все пространство зала.

Витовт прислушался, пытаясь разобрать речь, звучавшую с главного помоста, но, несмотря на все усилия, князь понял лишь то, что говорили не по-немецки. Первое время литовец, словно завороженный, смотрел на сверкающий золотом и серебром алтарь и боялся даже пошевелиться от волнения. Но постепенно он освоился и переместил взгляд на стены и своды храма.