Ягайло – князь Литовский

Хотя погребенье было назначено на вечер, уже после полудня к воротам монастыря начал стекаться народ. Весть о кончине великого князя быстро распространилась по всему литовскому государству. Но Кейстут не торопился выставлять «тело» покойного на всеобщее обозрение. Он боялся, что жаркие солнечные лучи могут повредить лицо талантливой копии. Лишь к вечеру из распахнувшихся ворот монастыря медленно выкатилась телега, запряженная тройкой вороных лошадей. На ней стоял такой же гроб, как и преданный земле накануне, только более богато украшенный серебром и золотом. Телегу с гробом обступили родственники покойного и слуги, зорко следившие за тем, чтобы никто не подходил к ней ближе дозволенного расстояния. Затем из ворот выехал возок, в котором восседал Кейстут с княгиней Ульяной. Вся кавалькада двинулась по направлению к литовской столице. По дороге она обрастала людьми и становилась все многочисленнее и пестрее.

Когда на небе появились первые звезды, траурная процессия приблизилась к одному из холмов, возведенных природой вблизи Вильна. Именно его выбрал Кейстут для прощания жителей княжества со своим повелителем. К моменту подхода процессии с телом усопшего князя здесь было все готово для совершения обряда. На вершине холма из бревен соорудили огромную башню, которая заканчивалась открытой площадкой. Площадка была сплошь утыкана столбами, на которых висели вещи, принесенные в жертву богам в честь умершего. Это, прежде всего оружие: мечи литовской работы и привезенные из далеких стран, щиты, сулицы[3], шлемы, кольчуги, латы; здесь же были дорогие одежды из золотой парчи, пестрого дамаста, атласа, тонкого сукна.

Сооружение венчали два стяга, прикрепленные крест-накрест. Первый был черного цвета, как и сама смерть. На втором была изображена литовская «Погоня»: на красном полотнище выделялась фигура всадника в панцире, который сидел на сером скачущем коне. Правой рукой всадник высоко над головой занес меч, готовый сразить врага; с левой стороны он прикрывался щитом. Фигура всадника означала воина, готового оборонять свою родину от врага.

К столбу с прикрепленными стягами был привязан боевой конь Ольгерда, покрытый красивой попоной. Великолепная сбруя коня выработана из серебра и осыпана бирюзою, рубинами и другими драгоценными каменьями. Ненамного суждено коню пережить своего господина, которому он много лет служил верой и правдой. Вокруг башни в ожидании такой же печальной участи стояло еще семнадцать боевых коней.

Тем временем гроб сняли с повозки и поставили себе на плечи шестеро юношей знатнейших литовских родов. Медленно понесли они свою ношу вокруг холма. За ними начала выстраиваться живая людская цепь сообразно положению, занимаемому в княжестве. Траурное шествие возглавляли ближайшие родственники покойного: Ульяна с Ягайлом, Скиргайло, Кейстут со своими сыновьями Витовтом и Жигимонтом. Шел вместе с ними и возвратившийся с охоты Андрей Полоцкий.

В угрюмом молчании следуют знатнейшие мужи Литовского государства за бездыханным телом своего господина. А он лежит, исхудавший за время болезни старик, с морщинистым лицом, в обрамлении прядей редких седых волос. Обычная смерть в его возрасте, судьбой и так немало отпущено ему лет. Однако эта обычная смерть потрясла всех именитых князей Великого княжества Литовского. Идя за телом Ольгерда, каждый из них думал над своим будущим. Одни злорадствовали, радуясь, что смерть наконец-то прибрала извечного врага. Другие искренне скорбели о своем боевом великом товарище и друге. Третьи пытались предугадать свою дальнейшую судьбу и мысленно определяли нового господина. А некоторые и сами с недвусмысленными намерениями поглядывали на опустевшую половину трона Литвы. (Вторую половину его занимал Кейстут.) Но никого, решительно никого, не оставила смерть великого князя равнодушным.

Гроб с телом покойного во главе траурного шествия описал несколько кругов вокруг холма и приблизился к бревенчатой башне. По широким ступеням печальную ношу подняли на вершину башни и опустили вовнутрь ее через окно, специально для этой цели проделанное. Окно закрыли дощатым настилом. Некоторое время подождав, пока люди, сделавшие это, покинут башню, Кейстут махнул тростью и десятки горящих факелов полетели в сторону бревенчатого строения.

Произошло невероятное. Огонь вспыхнул с невиданной ранее силой. В мгновенье ока вся башня была объята гигантским пламенем. Раздавшееся дикое ржание коня великого князя тут же затихло навеки. Неведомая сила выхватила из пламени несколько бревен и разбросала их в разные стороны. Одно из них, обуглившееся, но еще не успевшее загореться, подкатилось к ногам князя Андрея Ольгердовича. В воздухе распространился едкий, удушающий запах. Страх, доходящий до ужаса, поразил толпы собравшегося народа. Кто умел, тот начал креститься, кто не умел – падал ничком наземь, некоторые бросились прочь от страшного пламени.