Ягодка опять (СИ)

Обычное документальное кино без затей. А вот человеческая судьба, которая легла в его основу… Эта пожилая женщина была дочерью очень большого человека. Одного из тех, кто во времена Сталина правил нашим государством. Звали его Алексей Рыков, и был он ни много не мало Председателем Советского правительства. Потом Рыкова расстреляли, как и многих других в ту страшную пору. А его дочь Наталья, как дочь врага народа, отправилась в лагеря… Пробыла она там двадцать лет. Села, когда ей самой было двадцать и вышла в сорок… Лучшие годы жизни. Освободилась — ни семьи, ни детей, ни работы, ни жилья. И перспективы никакой… Но как-то выжила и «на воле», приспособилась… Люди помогли. Сначала в лагере не дали пропасть, потом на свободе поддержали…

И знаете, что эта уже очень старая, но по-прежнему энергичная и жизнерадостная женщина, чья судьба такой как я — благополучной и сытой, и в страшном сне не приснится, сказала корреспонденту с самом конце фильма? «Запомните, хороших людей больше!»

Хороших людей больше…

Я действительно запомнила это на всю жизнь. И с тех пор всегда стараюсь в каждом человеке, в каждом поступке усмотреть что-то светлое. Или по крайней мере найти произошедшему оправдательную причину. Муж мой всегда смеялся надо мной из-за этого. Тип, который сначала нахамил мне, а потом все-таки выдернул мою машину из снежного плена и даже после почистил дорогу, не взяв при этом с меня ни копейки, наверно посмеялся бы тоже… Чем-то он на Игоря неуловимо похож. Даже не знаю чем. Что-то общее в поведении, в манере держать себя… Какой-то налет властности и уверенности в себе что ли?.. Только откуда он у бомжа? Ладно. Бог с ним. Вообще непонятно, с чего это я столько времени посвящаю размышлениям о нем.

Переодеваюсь. Надо почистить дорожки и место для машины. Утром-то было и некогда, и вообще я как-то совершенно не подумала о том, что раз живешь в деревне вставать-то надо пора-а-аньше. Печь протопить, воду наносить… Ну, это я конечно загнула, воду, слава богу, насос гонит и пока в розетке есть электричество врукопашную ее таскать не придется, но вот дорожки чистить регулярно — это действительно никто кроме меня не сделает. К тому моменту, когда заканчиваю расчистку и загоняю машину на ее обычное место, чувствую себя чем-то вроде половой тряпки. По крайней мере, выжимать меня точно можно.

Иду в душ. А потом внезапно решаю натопить баню. Бабушкин домик еще при ее жизни я отремонтировала. А кроме того нанятые спецы споро выкопали на участке колодец, а ближе к забору септик. В маленькой пристройке расположился унитаз и душевая кабина, а напротив, через коридорчик небольшая парилка с настоящей дровяной печью. Бабушка все охала и ахала и благодарила меня так, что мне делалось до чертиков неудобно. А теперь вот, неожиданно, пользуюсь плодами моих тогдашних усилий сама…

Баня готова через час. Я не люблю, когда сильно жарко. Восемьдесят градусов — самое то. В первый раз сижу немножко, без фанатизма, и потом после душа даже на улицу не выхожу. А вот после второго раза, выскочив из парилки, вихрем проношусь через домик до входной двери, распахиваю ее и с визгом прыгаю в снег. Сердце замирает, кожу как кипятком ошпаривает. Ору так, что тут же хрипну, а потом принимаюсь хохотать. Как же здорово! Господи, как же здорово.

Выбираюсь из сугроба и… оказываюсь нос к носу с тем самым мужиком, который вытягивал мою машину из снежного плена.

Глава 2

Мужик стоит, смотрит на мои босые ноги на снегу, и лицо его медленно наливается краской. Как, наверняка, и мое. Хорошо, что хоть прыгала в сугроб не «в чем мама родила», а в полотенчике.

— Простите. Вы так кричали, что я подумал…

Что уж он там подумал в очередной раз, слушать не могу — пяткам уж больно холодно. Молча протискиваюсь мимо и бегу в дом. На ступеньках от торопливости и неловкости поскальзываюсь. Но его крепкая рука не дает мне позорно грохнуться. Оказывается этот тип идет следом. Водворяет меня в целости и сохранности в дом, входит сам, хотя его никто и не звал. Принюхивается, по-прежнему не сводя с меня взгляда. Внезапно пугаюсь. Я в полотенчике, рядом совершенно незнакомый мне мужик, и на многие километры вокруг больше ни одной живой души. А вдруг он маньяк? Подумаешь — очки на носу. В отличие от бомжей, маньяки очки носят за милую душу.

Стоит, мнется. Начинаю отступать от него, забиваясь все глубже в дом… Но ему, похоже, не до меня. Странный он вообще какой-то. Башку задрал, глаза закрыл и продолжает принюхиваться.

— Пахнет-то как!

— Баней.

— Чудо как хорошо. Послушайте, я не покажусь наглецом, если попрошусь… ну, в баню вашу. Хотя бы разок попариться сходить.

— Покажетесь.

Вздыхает расстроенно.

— Но у меня перед вами должок. Так что — бог с вами, идите.

— Круто.

Разве что не отпихивает меня в сторону и удаляется. Видимо на запах. Распахивает дверь бани, опять принюхивается.

— Круто. А где я могу раздеться?

— Раздеться?

— Ну-у-у… В куртке париться будет проблематично.