Яик - светлая река

- Покойник аль живая душа? - пробасил один из казаков. - Ты здешний?

- Сельский.

- Куда бежал? Что делаешь тут ночью?

- Я уж толковал вам, - заканючил Иван, - бежал по нужде, на двор то есть торопился. А сам я из этого дома. Ввечеру напился было квасу... Поначалу-то меня все пучило, а потом вот и пронесло. Просто спасения нет, а резь в животе, прямо невмоготу. Отродясь не пивал такого проклятого квасу.

- Брешешь. Це все чиста брехня. Вижу я тебя, прохвоста, насквозь. Подслушиваешь тут ходишь. Ну-ка, айда к хорунжему. Шагом марш!

- А далеко хорунжий-то? - схватился за живот Иван. - А то я, поди, не дойду. Не дотерплю то есть.

- Дойдешь, увидишь, где хорунжий. Айда, айда. Живо!

"Когда дойдем до следующего дома, кто-нибудь из нас будет валяться в пыли, - шагая между конвойными, решил Иван. - Кинусь на одного, а второй не будет стрелять в темноте, чтобы по своему не угодить. И пока он слезет с коня, я через плетень - и ходу. Недаром же у меня прозвище - Ванька-ветер".

Так прозвал Ивана Моисей Кисляк. Дело было давно, когда Беланы только приехали в Богдановку.

Кисляк, возвращавшийся в телеге из Теренсая, встретил бежавшего навстречу ему Ивана, тогда еще подростка.

"Ну и бегаешь ты, парень, - смеясь сказал Кисляк. - Другие ребята не могут угнаться за твоей пылью. Ну-ка, давай посмотрим, кто кого перегонит. Моя лошадь хоть и устала, но от двух верст не подохнет. Обгонишь - завтра дам тебе лошадь, поедешь на ней в поле. А я пойду пешком. Согласен?"

"Дядька, - запальчиво ответил Иван, - только лошадь-то распряги, а то с телегой не догонишь мою пыль".

Кисляк все это сказал в шутку, но бахвальство Ивана его разозлило, и он, чтобы проучить хвастуна, выпряг лошадь.

Ивану тогда не удалось перегнать Кисляка, но в деревню он прибежал рядом с ним.

С того дня и прозвали Белана Ванькой-ветром.

Вот конвоиры уже прошли мимо хаты Довженко, еще несколько шагов...

Внезапно впереди показался человек.

Солдаты резко осадили коней и разом крикнули:

- Стой!

Человек остановился.

- Кто такой?

- Это я.

- Кто я?

- Моисей Кисляк.

Белан обрадовался. "Кисляк догадается, что солдаты взяли меня, подумал он, - постарается выручить. А если нет, можно будет убежать".

- Какой ты сказал? Кисляк? Почему шатаешься ночью?

- Иду до хаты. Меня вызывал капитан Белов. Вот я и иду от него.

Солдаты, услышав имя капитана, моментально примолкли.

- Это Моисей Антонович, наш староста, - поспешил объяснить Белан. Можете спросить у него, кто я. Я же сказал, что живу здесь. А вы меня до хорунжего... Ох, опять приспичило... Говорю же, что у меня понос.

- Иван, это ты? - с притворным удивлением воскликнул Кисляк. Он сразу понял, что Белан попался солдатам, и пустился на хитрость: - Послушай, Иван, господин капитан велел мне узнать, сколько в селе фургонов и трудоспособных мужчин, а я человек старый, и ревматизм шагу не дает ступить. Где мне ночью ходить по дворам да расспрашивать. А капитан строго-настрого приказал, чтобы через два часа все разузнал. Пойдем-ка, помоги мне. И потом, я неграмотный, считать не умею, а ты горазд считать-то.

- Я бы помог, Моисей Антонович, да вот служивые меня зачем-то к хорунжему ведут, - спокойно сказал Белан.

- Ты правда староста? - недоверчиво спросил один из солдат, наклонясь, чтобы получше разглядеть Кисляка. Видимо, густые, как у казачьего атамана, усы Моисея Антоновича внушили ему доверие.

- Я рад бы не быть старостой, - ответил Кисляк. - Сейчас бы не ходил по селу с больными ногами, а спал на печи. Если не верите, отведите меня к капитану, и я ему скажу, что не смог выполнить его поручение по причине, что был задержан.

- Ладно, ладно, - испуганно ответил казак. - Мы служивых людей не задерживаем.

- Ну тогда, Ваня, пошли. А то не управимся.

Солдаты резко повернули коней и скрылись в темноте.

6

Вся жизнь Моисея Кисляка прошла в тяжелом, напряженном труде. Поднимался он каждое утро с первыми петухами и до первых звездочек работал в поле. То пахал, понукая обессилевшую лошадь, то косил, то скирдовал сено. Вечером едва добирался домой от усталости. Но горше всего было работать на чужом поле, чтобы расплатиться за взятый в долг хлеб.

Моисей Антонович и Белан спустились сейчас в овраг. Здесь уже собрались все десять сельских коммунистов во главе с Парамоновым и Абдрахманом. Кисляк увидел, что у всех в руках были винтовки.

Моисей Антонович облегченно вздохнул. Он присел на траву и сказал:

- Ну и ну. Тяжелый был разговор с начальством. Грозит разорить село.

Кисляк смотрел на окружающих его вооруженных людей, на их спокойные, уверенные движения и понимал, что они готовы защитить село от грабителей. Он расправил плечи и почувствовал себя у родного очага. Ему стало даже весело от всего происходящего.