Яик - светлая река

- Нет такого закона, по которому родственники должны придерживаться одних взглядов, иметь одинаковые мнения. Даже отец и сын иногда могут быть чужды друг другу. За примерами не надо далеко ходить. И Бахитжан, и Арун Каратаевы. Оба султаны, оба образованны, однако они - люди совершенно разных идей. И даже есть слухи, что именно Арун-тюре выдал атаманам Бахитжана-тюре. Вполне допустимо, что у Галиаскара есть свои взгляды, свои идеи и цели. А мое отношение к нему - это дело сугубо личное. Одобряю я его или осуждаю, до этого нет никому дела, в этом судьей только моя честь и совесть. Совесть гражданина. Поэтому совершенно не к лицу образованному, мыслящему человеку укорять меня поступками брата.

- Перестаньте! И вы, и вы, прошу вас, перестаньте. Садитесь, дорогой гость. Чай остывает, - поспешил Хамидолла на помощь.

Но Каржауов садиться не стал. В юрте было много книг, связок газет и журналов. На стенке висели фотографии и образцы старинного оружия. Недовольный своим приездом, сердитый гость не осмеливался уйти сразу же и сделал вид, что заинтересовался книгами, потом начал рассматривать фотографии, дожидаясь, пока уберут чай. Понимая настроение гостя, Губайдулла выразительно взглянул на брата, как бы говоря: "Ну зачем тебе расшибаться перед выскочкой", но обеспокоенный Хамидолла повернулся к гостю, готовясь сладкими словами уговорить офицера сесть.

Губайдулла, говоривший всегда правду в глаза, не любил лисьи замашки брата в разговоре с людьми. "В бурю хорошо иметь свое укрытие", - часто повторял тот, доказывая, что людей нужно брать лестью. "Если зол и хмур твой собеседник, нехорошо хмуриться и тебе. Пусть в таком случае твое лицо станет кротким и добрым - стужу смягчает теплынь. Скажи самому скупому человеку: "Господин, настало время всему народу показать вашу великую щедрость" - и он растает, потому что мягкие, ласковые слова все равно что сливки для потрескавшихся губ", - говаривал Хамидолла. Вот и сейчас начал он улещивать разгневанного гостя:

- Дорогой мирза! Трудно, ой как трудно быть во главе правительства. Особенно сейчас, в наше время. Обуздать смутьянов, вроде Мамбета, могут только такие джигиты, как вы. Побольше бы нам таких смелых, деловитых джигитов, тогда бы дела нашего народа быстро пошли в гору.

Губайдулла нахмурился и решил оборвать брата:

- Ты помолчал бы, Хамидолла! Тебе известно, что я не поклонник сладких речей... А вам, Каржауов... мирза, я бы хотел сказать вот о чем. Губайдулла сделал паузу, и Каржауов быстро, злобно повернулся к нему. Многое мне кажется загадочным, - продолжал учитель. - Деятельность Жаханши, человека высокообразованного, знающего историю общества, мне непонятна. Ведь гонения, которым он подвергает передовых, мыслящих людей, не что иное, как варварство. Атаман Мартынов, к примеру, ярый монархист. Поэтому вполне понятно, почему он расстреливает, вешает, сажает в тюрьмы людей, жаждущих свободы. Но как понять то, что Жаханша, ратуя за национальное равноправие, жестоко преследует Бахитжана Каратаева, Мендигерея Епмагамбетова, которые борются за свободу и счастье казахов? Или любовь к простому народу, беднякам-скотоводам, сиротам и вдовам предосудительна?

- Они не о казахском народе заботятся, они предали, продались русским босякам! - выпалил Каржауов.

- Ничего подобного, мирза Каржауов. Это Жаханша поет старые песни, прикрываясь высокими словами о свободе, равенстве и независимости. И суть его песни ясна: это ненависть к нарастающей русской революции, а вместе с ненавистью недопонимание ее глубокого смысла. Одинокий кол не может удержать разлива реки, а русская революция сильнее самого могущественного разлива. И она, как неукротимое весеннее половодье, смоет с земли всякую нечисть. Называть это революцией босяков и считать ее поборников предателями прямо-таки кощунственно. Если вспомнить прошлое, то русские бедняки-земледельцы испокон веков сочувственно относились к казахским беднякам-скотоводам. А атаманы, на которых опирается Жаханша, были общими их врагами...

- Нет, больше я не могу слушать, я уезжаю, - хрипло сказал Каржауов Хамидолле. - С этим человеком я поговорю по-другому...

- Нет, нет, что вы! Уже овцу зарезали, - всполошился Хамидолла. Покушайте свеженького мяса.

- Нет, не останусь! С этим человеком я не сяду за один стол!

2

Проводив рассвирепевшего начальника, Хамидолла тут же вернулся.

- Ай, Губайеке, не зря говорили в старину: если твой начальник слеп, то и ты зажмурься на один глаз... - начал было он, но старший брат оборвал:

- Если таких, как этот гость, расхваливать, превозносить до небес, они и в самом деле подумают, что справедливее, умнее и важнее их нет людей на земле. А ты еще захотел, чтобы я поддакивал ему.

- Ласково поговоришь - и змея из норки вылезет. А ведь он может укусить. Сейчас много таких кусак развелось.

- Чем трусливо бежать от гадюки, лучше вырвать ей жало и избавить от беды и себя и других.

На этом разговор братьев кончился, и Губайдулла снова распорядился запрячь коня, посадил на козлы сына и отправился в город.