Яик – светлая река

Баки и не подозревал, что молодые табунщики – Аманкул и его напарник – частенько днем стравливают жеребцов и, отъехав в сторону, любуются боем двух предводителей косяков. Саврасый жеребец-четырехлетка водил косяк первый год, был он очень ревнивым и злым, стоило только появиться другому жеребцу возле его косяка, как он сейчас же кидался в драку. Второй косяк водил старый рыжий, с лысиной на лбу жеребец. Крупный, норовистый, он побеждал всех своих соперников и зачастую отбивал у них целые косяки. Долгое время табунщики считали его непобедимым. Но однажды рыжий с лысиной схватился с саврасым, и саврасый выдержал бой. Жеребцы, стравленные табунщиками, дрались яростно, вставая на дыбы, клочьями вырывая друг у друга гривы. Ни тот, ни другой не хотел уступать. Дело могло кончиться очень печально, если бы табунщики вовремя не разогнали их. Но слава рыжего с тех пор поколебалась – в центре внимания табунщиков стал саврасый, о котором упоминал теперь Баки. У старика были все основания беспокоиться за саврасого. Однажды, разговаривая с Аманкулом, Баки увидел жеребенка с искусанной до крови шеей. «Это что такое?» – спросил Баки. «Это саврасый так его… – ответил Аманкул. – Страшно ревнивый, когда ведет свой косяк, не дай аллах, какая лошадь или жеребенок отстанут – набрасывается и кусает за шею…» – «Да-а…» – протянул Баки и с тех пор каждый раз, как приезжал к Аманкулу, напоминал ему, чтобы зорче следил за саврасым.

Баки обычно бывал веселым и разговорчивым, но сегодня говорил как-то неохотно. Это удивило Аманкула.

– Вы что такой унылый, Баки-ага, не больны ли? – спросил Аманкул, пристально разглядывая Баки, его грязную войлочную шляпу, серую, залатанную поддевку из верблюжьей шерсти и потрепанные ичиги с кожаными галошами.

Табунщик, казалось, только теперь заметил, как постарел и осунулся за последнее время Баки. Особенно он изменился в эти последние два дня, когда узнал о пропаже гулевых лошадей хаджи Шугула. Лоб старика покрылся глубокими морщинами, целая сетка мелких морщинок легла и под ввалившимися серыми глазами, отчего казалось, что брови надвинулись на глаза, а лоб стал уже и меньше. Впалые щеки придавали лицу вытянутую форму. Когда-то крутые могучие плечи опустились. Было время, когда Баки на народных празднествах выходил на борьбу, защищая честь рода, и не раз побеждал противника; было время, когда по степи гремела о нем слава незаурядного силача, но – было и прошло, стерлось, забылось. Баки постарел, нужда согнула его спину, голод иссушил мускулы.

– Нет, не болен, – ответил Баки, пытаясь улыбнуться. – Наверное, кумыса немного перепил, что-то в голове шумит…

– Ну, коли от кумыса, это ничего, не страшно, – хитровато улыбнулся Аманкул. Он знал, что у хаджи Шугула не больно-то разопьешься кумыса и, конечно, Баки вовсе не от кумыса печален и угрюм, а что-то другое случилось со стариком. – Вам нужно поразмяться… Давайте-ка. Баки-ага, пустим коней наперегонки, кто вперед, а? – вдруг предложил табунщик и привстал на стременах, готовясь к скачке. Кобылица под ним забеспокоилась и, словно поняв намерение хозяина, нетерпеливо забила копытом.

– Ты, джигит, как я посмотрю, с ума сходишь от скуки… Впрочем, все мы в молодости были такими, только, скажу тебе, мы больше любили стаскивать друг друга с коней, а не скачку.

– Ну что ж, давайте попробуем, кто кого стянет с седла, – весело согласился Аманкул.

Баки ничего не ответил, молча поехал вдоль табуна. Аманкул последовал за ним. Вскоре они встретили второго табунщика, Карымсака.

– Где-то наши гулевые лошади затерялись, – как бы между прочим сказал Баки. – Уехал я с хаджи на два дня, а вернулся – лошадей нет. Вы, случайно, не видели их?

– Гулевых лошадей?.. Нет, Баки-ага, не видели. Говорят, сейчас по аулам разъезжают какие-то военные люди… Вчера я виделся с табунщиком Хайруллы. Он тоже разыскивал гулевых лошадей. Так он сказал, что у них много лошадей угнали военные. Может, и наших прихватили они?

– Если джамбейтинские сарбазы появятся здесь, гоните их. Они не имеют права трогать шугуловских лошадей! – Баки, словно угрожая кому-то, помахал в воздухе камчой.

– Как сказать, можно и не допускать, но ведь они с винтовками, чего доброго, постреляют нас, и все, – опасливо возразил Аманкул.

Но Баки уже перевел разговор на другую тему:

– Скоро праздник айт. Нурыш велел подготовить рыжего с лысиной к байге. Надо дать ему с неделю выстойку. Ну-ка давайте поймаем его, я отведу в аул. Сгоняйте табун!..