Яик – светлая река

– Правда, Губайеке. Неприглядных дел много, справедливость попирается на глазах… – тихо сказал Хабибрахман, чтоб поддержать разговор, и тут же, приглашая гостя немного повременить, добавил: – Пейте чай, прошу вас.

Чай пили сосредоточенно, обмениваясь незначительными замечаниями, но едва убрали дастархан, как Губайдулла снова заговорил о том же:

– По-моему, руководители автономии зря опасаются русской революции. Молодой, неопытной автономии надо было приспособиться к этому могучему потоку и направить корабль по естественному течению. Так было бы дальновидней. Следовало бы подальше держаться от неосуществимой, сумасбродной идеи атаманов и царских генералов, мечтающих о поддержке монархии. Но как, скажите мне, как можно не осуждать слепцов, упрямо не замечающих поступи истории, этих самонадеянных, кичливых чиновников, способных только измываться над бесправными, забитыми. Поставь журавля воеводой – замучит своим курлыканьем. А эти – невежеством, глупым упрямством. До каких пор нам плестись в хвосте лжи, обмана, фарисейства? Когда же наконец мы пойдем к благородной, большой цели?

Хабибрахман, склонив голову, изредка кивал, как бы соглашаясь с горькой исповедью. Он опять надолго задумался, слыша, как нетерпеливо покашливает гость «Видать, старина хочет знать мое мнение. Так и быть, скажу…» – решил хозяин про себя, повернулся к Губайдулле. Правая щека его сильно-сильно задергалась, выказывая волнение.

– Губайеке, – спокойным голосом начал Хабибрахман, – я хорошо помню, как вы однажды сказали: «Чтобы достичь истинного расцвета культуры и сознания нашего народа, мы должны прежде всего обучить и воспитать нашу молодежь». Эти слова запали мне в душу, потому что они, по-моему, определяют цель нашей жизни. Чтобы осуществить ее, я представил нынешнему инспектору просвещения проект, в котором предложил открыть высшие начальные школы в Джамбейте, Карасу и Кара-Обе, вашу школу и начальную школу в Уйректы-Куле превратить в шестилетние, а в следующем году открыть гимназию и специальную начальную школу для девочек. Если этот проект будет принят, то мы сможем выпускать ежегодно около ста человек со средним образованием; тем самым мы заложим основы будущей семинарии. Я считаю осуществление этих мероприятий началом великих преобразований. Что касается вашей большой думы о русской революции, то мое скромное мнение не удовлетворит вас. Кроме учебного, просветительного дела, я ни о чем больше не могу говорить. Скажу только, что мы, словно ласточка, несущая в клюве воду страждущим, по мере своих сил также боремся против несправедливости. Войсковому правительству Уральска мы отправили от имени биев и народных учителей письмо, в котором настоятельно просим освободить дорогого для всех нас Бахитжана Каратаева. А недавно я стал свидетелем очередной жестокости. Мне надо было на почту, и вот, когда я проезжал мимо гауптвахты, я услышал душераздирающий женский крик. Я подъехал к тюрьме. У самых ворот тюрьмы молодая женщина вопила во весь голос: «Где слыхано, чтоб правители народа начали воевать с бабами? Позор, позор! Пропустите меня к вашему Жаханше!» Увидев меня, женщина заголосила еще громче: «Помогите мне, мирза! Эти убийцы, истребив мужчин, теперь решили воевать с бабами! Мы думали, что избавились от казачьей нагайки, но пришли изверги еще страшней!» Я не вытерпел, подъехал к офицеру, спрашиваю, в чем дело. Женщина оказалась женой Абдрахмана Айтиева, а окровавленный, лежавший без чувств на телеге мужчина был Мендигерей Епмагамбетов. Их привезли из самой Кара-Обы, чтобы заточить в тюрьму. Я немедленно поскакал к Жаханше. «Прошу прекратить это бесчинство», – говорю ему. Глава валаята распорядился отпустить женщину, а к больному пленнику направить врача. С подобной несправедливостью сталкиваешься на каждом шагу. Наконец мы собрались и от имени здешних учителей решили направить Жаханше прошение: «Возможно, что Мендигерей и виновен перед атаманами, но своему народу он зла не желал. Просим его освободить из тюрьмы…»

Хабибрахман встал, прошел в соседнюю комнату и тут же вернулся с прошением в руках.

– Вы очень кстати приехали, Губайеке. Прочтите и, если вы согласны, можете поставить подпись. Прошение от имени двенадцати учителей.

Губайдулла остался очень доволен и хозяином дома, и его делами. Он охотно подписал прошение и попросил Хабибрахмана использовать весь свой авторитет, не останавливаться ни перед какими трудностями и довести это дело до конца. Пока гостеприимный хозяин готовил почетное угощение, Губайдулла решил побывать у портного Жарке, чтобы встретиться с молодым человеком, снявшим в доме портного угол. Он хорошо знал, что молодой человек – посланец его брата Галиаскара. Этого не скрывал и сам Ораз.

Из беседы с Оразом Губайдулла узнал все подробности о Мендигерее. Тяжкой и горестной была его судьба, но его дела вызывали гордость у друзей и ненависть у врагов.

3

Печальной была его судьба.