Яйца раздора

Мы подхватили старика за руки, за ноги: Лялька за руки (она все-таки посильнее), а я за ноги и потащили в сторону дома. И хотя на вид старик был мозглявенький, тащить его было тяжело и неудобно. Я два раза роняла его ноги на землю, а потом бежала за Лялькой, пытаясь на ходу их подхватить. Но сильная Лялька, не обращая на меня внимания и не сбавляя шага, тащила Фиру волоком. При этом ей приходилось, бедной, пятиться назад, потому что я сказала, что нести живого человека ногами вперед — это плохая примета.

Наконец мы втащили Фиру в дом и, не зная, куда бы его пристроить, положили прямо на пол. Оно и правильно. Во-первых, Фира был грязный — весь в земле, во-вторых, физиономия у него была в крови, а в-третьих, если у него что-то было сломано, так его все равно надо было класть на что-нибудь жесткое и ровное. Так нас учили на гражданской обороне.

В этот момент, как назло, из кухни вышла тетка Марта. Она несла перед собой стопку перемытых тарелок и собиралась убрать их в буфет. Но, увидев на полу окровавленного Фиру, бедная женщина от испуга разжала руки, и все тарелки с грохотом рухнули вниз. Осколки разлетелись в разные стороны и частично осели на теле Фиры. Один из них оказался особенно острым и вонзился ему в руку.

— Ай, — сказал Фира и открыл глаза.

Он обвел нас мутным взором и, скосив глазки, сосредоточился на битой посуде.

— Что здесь происходит? — спросил он.

Мы обрадовались, что старик пришел в себя, и кинулись помогать ему встать на ноги.

Но вставать ему было еще рано. У него кружилась голова, и он висел у нас на руках, как куль с мукой.

Поэтому, потаскав его немного по комнате и не зная, куда же такого грязного все-таки пристроить, мы усадили его на порожек у выхода и прислонили к двери.

— Где болит? — снова спросила я и заново принялась ощупывать Фирины конечности.

Явных увечий, слава богу, не было. Только ссадины и царапины да быстро наливающийся синевой фингал под глазом.

— Голова, — промямлил Фира. — Аж звезды посыпались.

— Откуда? — спросила Лялька, любившая во всем ясность.

Фира посмотрел на нее затуманенным взглядом и кивнул.

— Оттуда.

Потом он осторожно двумя пальцами прикоснулся к своей левой скуле и тут же, скривившись от боли, отдернул руку.

— Это что же у вас за привидения такие, Марта Теодосовна, что так больно дерутся? — обратился он к хозяйке дома. — И что я ему такого сделал? Я ведь только шланг хотел в сарай спрятать. А он меня в глаз... Это за что же?

Фира на полном серьезе жаловался на привидение, которое ему морду набило. Видно, сильно старик головой ударился. Небось сам налетел в темноте на дерево, а теперь валит все на какое-то привидение. Сказочник наш.

Я потрогала Фирин лоб. Голова показалась мне горячей.

— Давай-ка, милый, я тебя умою, — сказала я, — продезинфицирую ссадины, и ложись-ка ты спать. А с привидением твоим я сама разберусь.

Я опять забыла о том, что Фира теперь не Фира, и разговаривала с ним по-свойски. Но, к счастью, в сложившейся ситуации оплошности моей никто не заметил.

С помощью тетки Марты я обработала Фирины раны, придала его внешности человеческий облик и, доведя до кровати, велела ложиться спать. Фира не спорил и очень скоро угомонился. Уснула в своей комнате и тетка Марта.

Нам же с Лялькой было вовсе не до сна. Происшествия сегодняшнего дня да и прошлой ночи тоже, когда мы наткнулись на дороге на разбитую машину, совершенно выбили нас из колеи.

— Какая-то странная цепь событий, — сказала я, уже лежа в постели. — Авария на дороге, убийство в тетушкином подъезде... что-то непонятное с Фирой... Ты в привидения веришь?

Лялька отрицательно помотала головой.

— Здесь что-то другое, — сказала она. — Можно было бы, конечно, пойти посмотреть, на что он там в саду мог напороться. Да темно совсем. Все равно ничего не увидим.

Я с уважением посмотрела на подругу.

Вот какая она смелая. А я бы сейчас ни за что на улицу не вышла, даже под дулом пистолета и с десятью фонарями. Мне лично было бы страшно оказаться ночью в кромешной тьме, в незнакомом саду, где к тому же шляется какое-то привидение.

— Действительно, темно, — согласилась я. — Лучше завтра посмотрим.

Мы полежали некоторое время молча, наслаждаясь тихой деревенской ночью и соловьиными трелями за окном. Благодать да и только. Вот только думы горькие мешали мне наслаждаться жизнью.

— Ляль, — позвала я, — слышь-ка, а ты как все-таки думаешь, дядьку того, ну... Ковальчука, которого Зоя Адамовна прислала за конвертом, случайно убили или все-таки из-за Максовых документов?

Лялька отвлеклась от слушания соловьев, посопела в раздумье и, повернувшись на бок, сказала: