Яйцо Пинхоу (ЛП)

– Так говорит твой двоюродный дедушка Лестер, – ответила мама. Ее лицо было ярко-красным и мокрым от пара. Мокрые кудри выбились из-под красно-белой повязки, которую она обмотала вокруг головы. – Марианна, мне не помешала бы здесь твоя помощь.

Марианна знала, как это работает: помоги маме, иначе не получишь больше никакой информации. Она вздохнула по своей незаконченной истории и пошла искать тряпку подвязать волосы.

– Да? – сказала она, когда принялась усердно втирать порезанные травы в теплый гусиный жир. – И?

– Она в самом деле Пинхоу, – ответила мама, аккуратно процеживая другой набор трав через кусок муслина. – Лестер поехал в Лондон и проверил записи, чтобы узнать, не совершил ли он ошибку, продав ей дом. Помнишь истории про Люка Пинхоу, который сотню лет назад отправился попытать счастья в Лондон?

– Тот, который сначала превратил своего Деда в дерево? – спросила Марианна.

– Только на ночь, – ответила мама так, словно это его извиняло. – Думаю, он это сделал, чтобы получить возможность уйти. Там, должно быть, произошла серьезная ссора, когда Люк отказался становиться следующим Дедом, а его отец покалечил ему обе ноги, чтобы ему пришлось остаться. В общем, говорят, Люк увел старую серую кобылу своего отца и ехал всю ночь, пока не добрался до Лондона, а кобыла сама по себе вернулась сюда. И Люк нашел кудесника, который исправил его ноги. И это, должно быть, правда, поскольку Лестер выяснил, что Люк сначала устроился аптекарем, что для калеки было бы сложно. Калека скорее стал бы побираться на улицах. Но он занимался снадобьями, поскольку он, как и я, был искусен в травах. Однако, похоже, скоро Люк выяснил, что и сам является кудесником. Он заработал на этом кучу денег. А после него его сын был кудесником, а после его сын – и так далее до наших дней, когда Уильям Пинхоу, который умер этой весной, оставил только одну дочь. Говорят, он завещал ей все свои деньги и двух слуг, чтобы заботиться о ней, и она и есть миссис Йелдэм, которая купила Лесной Дом.

Пока мама прервалась, чтобы ложкой начерпать в профильтрованную воду точную меру свеженарубленных трав, Марианна вспомнила, что Айрин говорила о женщине по имени Джейн Джеймс, которая, кажется, была ее кухаркой.

– Но почему Бабка так из-за этого злится?

– Ну, – сухо произнесла мама, – я могла бы сказать, потому что она сбрендила. Но строго между нами, Марианна, я бы сказала, это потому что миссис Йелдэм гораздо больше Пинхоу, чем Бабка. Люк был старшим сыном своего Деда. А семья Бабки ведет род от троюродных братьев, которые уехали жить в Хоптон. Понимаешь?

Она накрыла чашу чистым муслином и поставила ее в холодильную камеру для настаивания.

Марианна начала слизывать с пальцев гусиный жир, но вовремя вспомнила, что в нем полно трав, которые нельзя есть, и почувствовала гордость от того, что она Пинхоу по прямой линии… О, нет! Ее семья вела род от второго сына того Деда, Джорджа, который, говорят, был мягким слабовольным человеком и делал всё, что ему велел отец. Так что Айрин была больше Пинхоу, чем Марианна…

– О, какая разница! – вслух сказала она. – Всё это было сто лет назад!

Она осмотрелась в поисках Чудика – как раз вовремя, чтобы успеть схватить его, когда он собирался улизнуть через окно, которое мама открыла в попытке избавиться от пара. Марианна сграбастала его и закрыла окно.

– Нет, тебе нельзя, – сказала она Чудику, ставя его на пол. – Некоторые из них сегодня переезжают в Лесной Дом. Они не захотят видеть тебя.

Все в Улверскоте каким-то образом знали – хотя никому конкретно об этом не говорили, – что двое слуг Айрин приезжают тем утром. Они прибыли в нагруженном лондонском фургоне, который тянули две ломовые лошади, привезя для дома самую необходимую мебель. Хорошая мебель должна была прибыть позже, когда въедут Йелдэмы. Дядя Саймон и дядя Чарльз после обеда поднялись туда посмотреть, какие могут потребоваться переделки.

Вернулись они присмиревшими.

– Гигантская работа, – в своей лаконичной манере сообщил дядя Саймон, когда они пришли в Дроковый Коттедж, чтобы отчитаться папе и выпить тонизирующего чая. – И прежде чем мы сможем начать, из Хоптона должны прибыть новая плита и водяной бак.

– Эта Джейн Джеймс! – с чувством воскликнул дядя Чарльз. – И одного неверного движения нельзя сделать. Настоящая служанка, как в старые времена. Я всего лишь подумал, что они двое женаты, и… О-о-о! А потом пришел он – низенький, будто притоптанный, парень, но к нему следует обращаться мистер Адамс, говорит она, и демонстрировать должное почтение. Тогда я называю ее мисс Джеймс, демонстрируя должное почтение, как она мне сказала, так она распахивается и складывается, как зонтик, и говорит: «Я Джейн Джеймс, и буду вам благодарна, если вы запомните это!» После этого мы просто уползли.

– Однако придется вернуться, – сказал дядя Саймон. – Йелдэмы придут завтра посмотреть, что нужно, и она хочет, чтобы ты начал с побелки, Чарльз.