Яйцо Пинхоу (ЛП)

– Хнык! – сказал он. – Хнык, хнык, хнык, хнык! Хнык. ХНЫК, ХНЫК, ХНЫК!

Он принялся так болезненно вырываться из рук Кота, что тот вынужден был опустить его на коврик, где он и лежал, распластавшись и жалко хныкая. Мопса бросилась к нему и принялась вылизывать. Грифону это, похоже, понравилось. Он выгнулся к Мопсе, но это не остановило его пронзительные, несчастные:

– Хнык, хнык, хнык!

Милли встала и быстро сотворила призывающие чары. Снова опустившись на колени, она уже держала в руках кувшин теплого молока и большую пипетку.

– Вот, – сказала она. – Мой опыт говорит, что большинство младенцев любят молоко.

Она набрала молока в пипетку и аккуратно капнула немного в уголок раскрытого клюва.

Малыш грифон захлебнулся, и большая часть молока вылилась на коврик. Кот не думал, что ему нравится молоко. Но когда он сказал об этом, Милли ответила:

– Да, но он должен что-нибудь съесть, иначе он умрет. Давай пока зальем в него немного молока – вреда не будет, – а утром отвезем к ветеринару мистеру Вастиону и посмотрим, что он сможет предложить.

– Хнык, хнык, хнык, – сказал грифон и снова захлебнулся, когда Милли выдавила в него еще молока.

Следующие три часа все пятеро усердно трудились, пытаясь накормить малыша грифона, и только частично преуспели. У Айрин получалось лучше всех. Как сказал Джейсон, она умела обращаться с животными. Следующим по успешности был Кот, но он подумал, что к тому моменту, когда настала его очередь, малыш грифон просто освоился с кормлением из пипетки. Кот влил в него почти весь кувшин, однако пользы от этого было мало. Едва он успел положить довольного грифона, как тот поднял клюв и снова начал:

– Хнык, хнык, хнык!

То же самое было с остальными четырьмя. Кот так вымотался, что не спал только потому, что отчаянно жалел малыша грифона. Ему нужен был родитель.

Крестоманси зевнул так, что хрустнула челюсть.

– Кот, извини за нескромный вопрос, где ты раздобыл это ненасытное чудовище?

– Он вылупился, – объяснил Кот, – из яйца, которое лежало на чердаке Джейсона. Девочка по имени Марианна Пинхоу сказала, что я могу взять его. Дом принадлежал ее отцу.

– А, – произнес Крестоманси. – Пинхоу. Хм.

– Он был под чарами стасиса, – сказала Милли. – Должно быть, он лежал в том доме годами.

– Но Коту как-то удалось сделать так, чтобы он вылупился. Понятно, – вздохнул Крестоманси.

Настала его очередь кормить малыша грифона. Он сел на коврик у камина, ужасно странно выглядя в фартуке с оборками, который для него наколдовала Милли, поверх темно-бордового бархатного смокинга, и нацелил пипетку на открытый клюв грифона. Грифон снова захлебнулся, и большая часть молока вылилась.

– Думаю, единственное, что мы можем сделать для этого несчастного создания, – со смирившимся видом сказал Крестоманси, – наложить на него четырехчасовые сонные чары и доставить к ветеринару, как только он проснется.

Все устало согласились.

– Я наколдую ему корзинку для собак, – сказала Милли.

– Нет, – ответил Кот. – Я возьму его с собой в кровать. Ему нужен родитель.

Он вернулся в свою комнату с обернувшимся вокруг его руки, спавшим зачарованным сном грифоном. Милли пошла с ними, чтобы убедиться, что они доберутся в целости и сохранности, а Мопса последовала за ними. Мопса, похоже, решила стать для грифона матерью. И это неплохо, как сказала Милли. Кот заснул с прижавшимся к нему, тихонько похрапывающим малышом грифоном и прижавшейся к грифону Мопсой. К утру они вдвоем почти вытолкнули Кота с кровати.

Проснувшись, он обнаружил, что грифон намочил его кровать. Неудивительно после всего выпитого им молока, подумал Кот. И бедняжка снова начал свои:

– Хнык, хнык.

Милли появилась на третьем «Хнык!», такая же встревоженная, как Кот.

– По крайней мере, он еще жив, бедный малыш, – сказала она. – Я позвонила мистеру Вастиону, и он говорит, что сегодня утром сможет его посмотреть, только если мы подъедем в приемную прямо сейчас. Потом ему надо будет уехать к очень больной корове. Одевайся, Кот, а я посмотрю, не выпьет ли он еще молока.

Кот перебрался через грифона с Мопсой и избавился от немного вонючей пижамы, пока Милли снова нацеливала пипетку на отчаянный клюв грифона. Он выплюнул молоко.

– Ох, ладно, – сказала Милли. – Твою постель всё равно придется менять. Я сказала мисс Бессемер. Хорошо, что я подумала принести ему чистое одеяло. Ты готов?

Кот как раз завязывал ботинки. Он оделся в то, что подвернулось под руку: брюки от старого костюма и красный свитер, который надевал, когда ездил верхом. Милли поступила примерно так же. Она была в поношенной твидовой юбке и дорогой кружевной блузке, и слишком беспокоилась о грифоне, чтобы заметить это. Она разложила пушистое белое одеяло, которое принесла с собой, и Кот нежно перенес грифона. Он дрожал. И продолжал дрожать, даже когда его завернули в одеяло.