«Як» – истребитель. Чужая судьба

– …Ну, давайте за жениха, – выдал Егоров, – чтобы побыстрее к молодой вернулся.

Звякнул металл, и новая порция водки переместилась из побитых эмалированных кружек в организмы. Руки потянулись к немудреной закуске, прерванный было разговор возобновился.

– А кольца где брали? – спросил Соломин, хрустя квашеной капустой. – Ювелирные ведь с начала войны закрыты.

– В комиссионном, – ответил Виктор, – и то с трудом. Переплатил ужас сколько – за полторы тысячи буквально выклянчил.

– Обалдеть, – ужаснулся Ильин.

– Ага, – усмехнулся Виктор, – если бы не… жена, то продавца этого пристрелил бы. Уж в морду точно бы засветил. Сидит дядя, поперек себя шире, морда красная, окопался. На фронт трактором не выдернешь.

– В тылу много всякого дерьма скопилось, – согласился Лешка, – да только ли в тылу? Вон, наш полк взять…

– Отставить, – прогудел Егоров, – полк не тр-рогать.

Они всей эскадрильей уже второй день сидели в «гостинице» летного состава, на окраине Россоши – «Золотом клопе». Такое название к здоровенной, уставленной двухъярусными нарами землянке подходило как нельзя лучше. Острослов, придумавший его, так и остался неизвестным, но многим летчикам, воевавшим потом на юге, довелось ночевать в этих не очень гостеприимных стенах. Что и говорить, дыра была жуткая, одно хорошо – почти пустая. По сравнению с февральским наплывом, когда их дивизия перебрасывалась на юг, сейчас здесь было безлюдно. Людская река, подхваченная Сталинградской победой, уже благополучно разлилась по степным аэродромам и осела – кто в Ростове, а кто по безвестным хуторкам. Сейчас в «Золотом клопе» обитало всего десятка полтора обитателей – отставшие от своих частей из-за поломок и егоровская эскадрилья, перегоняющая из Саратова новые истребители.

– Р-разливайте, – предложил комэск, – завтра лидер будет и улетим наконец из этой дыры.

– Чем плоха дыра? – улыбнулся Ильин. – Весьма милое место.

– Через тот домик, где тебе так мило, – усмехнулся Соломин, – вся воздушная армия прошла. Там, наверное, кроватные сетки до пола провисли…

– Все там в порядке с кроватями, – поддержал Вячеслава Демченко, – сам проверял.

– Во-во, – добавил Ильин, – а главное, не так обидно будет глядеть на сияющую рожу нашего молодожена.

– Вы не дуркуйте! – вмешался в разговор Егоров, – еще намотаете чего на винт, потом лечись!

– В соседнем полку случай был, – сказал Соломин, – майор, начальник штаба, триппер подхватил. Его на партийном бюро пропесочили, а он потом взял и застрелился. В августе было, – добавил он тихо, – под Сталинградом такая жопа была, а он, дурак, в себя…

Ильин промолчал, но по глазам было видно, что он все равно отправится к заветному домику.

– Тут на раз осталось. Может, добавим? – спросил Лешка. – У Витьки еще бутылка есть, точно знаю. – Он захихикал.

– Нет, – Егоров был непреклонен, – завтр-ра лететь. Надо, чтобы голова была чистая. Слышали, что на той неделе было? С этого аэр-родр-рома эскадр-рилья на Р-ростов пер-релетала. Мля. – Он пожевал губами. – Их «пешка» вела. Блуданула и пр-ривела в Таганр-рог. Они на посадку, а там зенитки. Из десятки «Яков» только четвер-ро вер-рнулись.

– Так это, наверное, какие-то сопляки были, – не унимался Лешка, – мы же смотреть будем по местности.

– Нет, эта крайняя, – Егоров обвел взглядом свое маленькое воинство, – у всех налито? Давайте выпьем за Победу!

Комэск поднялся с нар, и следом потянулись остальные летчики, негромко звякнули кружки, водка снова провалилась в желудки.

Виктор плюхнулся на свое место, занюхал корочкой хлеба, потом, обсыпав ее солью, сунул в рот. После тоста летчики сделались задумчивыми, видимо, прикидывали свои шансы увидеть эту самую Победу. Он посмотрел в лица своих однополчан и загрустил. Дико захотелось обратно, к жене, в маленькую саратовскую комнатушку. Чтобы было тихо и спокойно, чтобы Нина была рядом, в кружках плескался горячий чай, а кровать, застеленная шелковой, сделанной из парашюта, простыней, ждала своего часа. Грусть плавно сменилась тоской. Жена и краткий миг семейного счастья остались позади. Впереди его ждали бои, нервотрепка, усталость, недосып и, главное, неизвестность… Впереди оставались два длинных года войны…