«Як» – истребитель. Чужая судьба

В общежитии было накурено, хоть топор вешай. Щелкали кости домино, травилась баланда. Полк сидел на земле, и летный состав маялся дурью, отсыпаясь, отдыхая и строя планы.

– Цэ шо сало було? – выступал Кот. – То нэ сало. Кабанчика треба видмыти, обшмалить, ще раз видмыть. А потим ще раз обшмалить з сином. Ось тоди будэ сало!

– А чего это вы его осмаливаете? – спросил Колька. – Ведь мясо будет дымом вонять…

– А ще кажуть – деревня, – засмеялся Кот. – Уся деревня в городе обитае. Нычого ты нэ розумиешь. С дымком вкуснее. Так от надергаешь в огороде цибульки, яиц зваришь пяток, да з салом. И еще хлебушка свежего. Да под стопочку. Вкусно.

– Как говорил один классик: «Из всех видов сельхозпроизводства я предпочитаю самогоноварение», – засмеялся Виктор. – Под стопочку что угодно будет вкусным.

– А что это за классик такой? – раздался вдруг Танин голос. Виктор даже не заметил, как она зашла в их барак.

– Это зарубежный, – ответил он, – по-моему, поляк.

– Странно, – Таня, сузив глаза, изучала Саблина, – никогда ничего такого не слышала.

– На свете многого такого, друг Горацио, – успокоил ее Виктор, – о чем не ведают в отделе эксгу… – Он замолк на полуслове и добавил: – В общем, еще услышишь.

Таня вспыхнула и сделала вид, что в комнате Виктора больше нет.

– Скажите, – спросила она у доминошников. – Где Егорова найти, его Шубин ищет.

– Егоров в лазарет пошел, спину прихватило, – опередив всех, ответил Виктор и спросил тихо: – А кто Быкову машину разрисовывал?

Таня презрительно фыркнула, окинула Саблина уничижительным взглядом и вышла из барака.

– Витька, а что ты ей сказал? – усмехнувшись, спросил Ильин. – Сейчас сюда Быков не прибежит с дубьем?

– Не боись, Витька, не дадим тебя в обиду. Гуртом побьем Быкова и дрючок евонный отберем, – протянул Соломин. – Мы же третья эскадрилья, мы всех бьем.

– Всех бьет вторая, – засмеялись со стола доминошников, – вы третьи вообще с заду всегда…

В бараке разгорелся обычный шутливый спор, в котором принимали участие летчики уже всех трех эскадрилий.

– Так что ты ей сказал? – повторил вопрос Ильин, – чего она вся прям…

– Да ничего… спросил, кто Быкову машину расписал.

– Тю, – влез в беседу Кот, – а шо ты раньше не спросил? То ж Ленка малевала… стенгазетчица.

Виктор тщательно очистил сапоги, постучал в дверь и, дождавшись разрешения, зашел. В женское общежитие нужно было входить только так. Небольшой барак, уставленный деревянными нарами с грубыми соломенными матрасами, почти такой же, как у летчиков. Только здесь была чистота, выстиранные и выглаженные занавески на окнах, и отсутствовали неистребимые клубы табачного дыма. Это было женское царство, и Виктор моментально оказался под прицелом десятков изучающих глаз. Художник полковой стенгазеты Лена Шульга оказалась на месте и как раз выводила какой-то сюжет. Услышав просьбу Виктора и увидев нарисованный им проект рисунка (техникой исполнения сей прожект напоминал известную картину «Сеятель» художника О. Бендера), возмущенно фыркнула. Слушавшие их беседу девушки захихикали.

– А что тут такого? – удивился Виктор. – Сложно красивую девушку нарисовать? Лицо, если хочешь, свое изобрази, будет красиво. Себя не хочешь – нарисуй любую другую красавицу.

– Я такое не могу. – Лена даже покраснела.

– Ну а что здесь сложного? Русалка обыкновенная…

– Но она же голая…

– Э-э. – Виктор впал в ступор. – Ну и что? Разве это голая? Там только си… э-э… грудь… Ты же такое уж явно видела. – Сказав это, смутился уже Виктор – своими формами художница напоминала гладильную доску.

– Я не знаю. – Лена явно растерялась.

– Слушай, да я заплачу, или, может, надо чего? Достану…

Уговаривал он художницу долго и все-таки добился своего. Договорившись, он уже собирался идти обратно, как на улице вдруг пошел дождь. Пришлось задержаться.

– А чего это наши летчики намокнуть боятся? Сахарные стали? – язвительно спросила Майя, оружейница из первой эскадрильи. Виктор тяжко вздохнул. Бойкая и задиристая Майя Веретельникова была известной полковой острословкой. Она в любом споре всегда оставляла за собой последнее слово и никому не давала спуску. Поговаривали, что она пару раз ругалась даже с Шубиным, а замполит боялся ее как огня. До армии она уже успела побывать замужем и была куда опытней, чем большинство ее однополчанок. Сейчас она лежала на нарах, укрывшись одеялом, и своими черными змеиными глазами изучала Саблина.

– Майка, спи уже, – ответил Виктор.

– Да с кем тут спать? – делано возмутилась она. – Покажи мне мужика нормального!

– Ой, напросишься, Майка, ой, напросишься, – засмеялся он.

– Да когда уже? – Она окинула Виктора полным ехидства взглядом. – Только ты для меня староват будешь. Или ты потому и бороду сбрил, что молодишься? – спросила Майя. – Ты седину-то ваксой натирай сапожной. Хоть и старый, а чернявеньким будешь – за жениха сойдешь. Тут тебе и невесту подберем заодно, глянь, какие девки вокруг…

В бараке послышался откровенный смех, а Виктор подумал, что дождь не такой уж и сильный и насквозь промочить не успеет.

– Чего это наш дед замолчал, – снова засмеялась Майя, – испугался?