Ях. Дневник чеченского писателя

Чеченцы говорят, что русские не особо запасливы, неожиданностей вроде войны никогда не ждут, и готовы к ней не бывают сверху донизу, от царя до мужика. Вроде бы только то и делают, что воюют, бунтуют, делают революции, контрреволюции, перестройки, демократии и никогда не бывают подготовлены к очередному событию своей истории. Чеченец обречен на лишения и всегда готов к ним. Избавившись от одной напасти, он готовится к следующей, точно зная, что она придет.

Из книг, вышвырнутых попаданием осколка в книжную полку, дальше всех отлетел Жерар Филипп. Поднял и спрашиваю: ну, что, струхнул, «Фанфан»? С обложки, будто мальчик, только что окончивший школу, улыбается совсем не испуганный человек и отвечает: «Да вы, дядя, сами. струхнули.» Он мне нравится с детства, с тех пор, как увидел кинокартину «Фанфан Тюльпан.»

Огромное здание обкома, одно из самых больших обкомовских зданий в Советском Союзе, теперь – президентский дворец, строилось очень долго, и с самого начала его все не любили. Стреляющие сейчас по дворцу, наверное, воображают, что бьют по рейхстагу, что там засели все чеченцы во главе с Дудаевым, который, мы знаем это точно, уже давно в другом месте. Бюрократам от войны нужны символы. Доложить: «Президентский дворец пал!» Или: «… взят вверенными моему командованию войсками». Конечно, было бы лучше, если бы Дудаев и не въезжал в это здание, но первому чеченскому президенту тоже требовался символ, тем более, что здание стояло не только вызывающе, как поп-модель, но и стратегически удобно, обеспечивало хороший обзор. Правда и стрелять по нему теперь удобно – со всех окраин города его видно.

Сильно бьют, пойду на улицу, посмотрю.

Слушал минут 20. Одни стреляли откуда-то с Ташкалы, это в двух остановках от нас, а другие – со стороны аэропорта и наших дач. До дач ленивой ходьбы – час. Позавчера наблюдал с крыши, как семь вертолетов летали над ними, палили из пулеметов и методично бросали ракеты. Взрываются целой грядой. Не мог понять цель этой операции. Потом рассказали, что вертолеты отстреливали своих солдат-дезертиров, устроившихся жить на дачах. Не знаю, какой урон был причинен беглецам, но дачам, думаю, досталось. У меня-то там домик маленький, а у многих целые особняки. Бывать на даче мне нравилось, много работал там, но в последний год разлюбил. Если ее угробили, то буду считать, что я это предчувствовал. По улице Короленко сегодня долго бегали семеро солдат и просили взять их в плен. В «плен» взяли автоматы, а им отказали. Интересно, куда они делись? Говорят, что прибежали с дач.

В одно прекрасное утро чеченцы проснулись в республике, где почти повсеместно установилась своя, не бывалая до сих пор, чеченская власть. Что делает человек, который всю жизнь бедствовал и вдруг, нежданно-негаданно становится богачом? Одни начали сорить властью, другие просто сходить от нее с ума. Жалуются на плохое наследство, на бедность страны и внешнюю угрозу, в виду которой надо затягивать пояса, но сами живут неплохо, богатеют даже, некоторые и баснословно. То же самое было и в России: народу от революции достался лишь красный ситец с громкими лозунгами, – когда же вскрыли сейф пламенного революционера Якова Свердлова, умершего в самом тяжелом для революции 19-ом, одних золотых монет нашли на несколько миллионов. А когда отправлялся в алма-атинскую ссылку Троцкий – еще более пламенный революционер, понадобились семь вагонов, чтобы погрузить скромный домашний скарб сторонника перманентной революции.

Уже с полчаса не слышно ни выстрела. Неестественно. Слышно, летит самолет. Летит высоко, но воет, будто зверь, забравшийся на крышу. По-моему, не будет бомбить – кажется, разведчик. Шум ушел. Тот, что бросает ракеты или бомбы, летит со свистом, как бы пронзая крыши и головы. По улице проехал грузовик. Время – 18 часов 50 минут, какой день и число, не знаю и знать не хочу. Когда не живешь, а выживаешь, многое не нужно и не имеет значение. Время и деньги лучше тратятся, когда их не считаешь. Уже и радио не включаю – одно и тоже, и батарейки дышат на ладан.

Казалось бы, что должна была делать Москва, когда Дудаев взял власть в Чечне и повел дело к выходу из России? Присматривать человека, который мог бы найти общий язык с генералом. А она выуживала недовольных им. Эти люди вешали ей на уши лапшу, говоря, что Дудаева в Чечне никто не признает и власть его висит на волоске. У чеченцев есть одна притча. Увидела лиса огромные причандалы, тяжело отвисавшие у барана между ног, и решила, что они обязательно должны оборваться. Долго ходила лиса за бараном.