Яхромский мост: Крах «Тайфуна»

Такое большое количество пленных объясняется, по-видимому, тем, что в 13.35 немецкая боевая группа «один» предприняла контратаку в направлении от Горок на Нестериху. Эта единственный маневр противника в этот день, который вывел танки врага в сферу действия 13-й зенитной батареи, оборонявшийся за противотанковым рвом. По воспоминаниям командира расчета единственного оставшегося боеспособным орудия батареи Г. А. Шадунца у немцев было два десятка танков. Все остальное время враг отбивал атаки нашей пехоты, поддержанные танками на Горки и Катюшки. Последняя из них (на Катюшки) началась в 20.00.

Попытка взять Красную Поляну одним быстрым ударом закончилась неудачей. Впереди было еще несколько дней безуспешных боев. Все это лишний раз показывает, как быстро вермахт умел организовывать оборону, которая оказывалась неприступной для наших стрелковых частей, слегка разбавленных танками и артиллерией.

Отметив этот печальный факт, уместно обратится к сюжету, который может быть назван «Пушки Красной Поляны». Именно 3 декабря 1941 г. в Моссовете раздался телефонный звонок, и женщина, которая так и не представилась, сообщила, что в Красной Поляне устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела Москвы. По другим версиям звонок был сделан напрямую в Генштаб, но адресат не так важен для дальнейшего обсуждения, как дата звонка. В датировке мы опираемся на относительно недавнюю публикацию[527]. В ней представлены результаты уже послевоенных исследований этого вопроса местными краеведами.

Согласно им, телефонный кабель в Красной Поляне к тому времени был перерублен, и звонок был сделан непосредственно из Москвы. Женщина (фамилия осталась неизвестной), участвовавшая в работе по сооружению укреплений в Подмосковье, пробиралась домой в Москву через поселок, когда в нем уже находились немцы. Местная жительница Евгения Горохова, дом которой оказался возле немецких артиллерийских позиций (немцы только начали их обустраивать), смогла передать сообщение о скором появлении под Москвой больших пушек с этой гражданкой. Должно было пройти довольно длительное время между приходом немцев в Красную Поляну и появлением женщины в Москве (большую часть пути ей наверняка пришлось двигаться пешком, причем в зоне боевых действий). Маловероятно, что все это заняло несколько часов. Надо отметить, что жительница Красной Поляны в момент передачи сообщения самих орудий еще не видела. Она была учительницей немецкого языка и поняла в чем дело, из разговоров солдат противника, которые заходили в ее дом погреться.

Почему это важно? Обратимся к мемуарам начальника артиллерии 16-й А В. И. Казакова.

«В ночь на 25 ноября приехали, наконец, в штаб Рокоссовский и Лобачев. Оказывается, им удалось вырваться из Клина, когда по городу уже шли вражеские танки…

Около 3 часов ночи раздался телефонный звонок. Командарма вызывала по ВЧ Ставка Верховного главнокомандования. Спрашивали об обстановке в полосе нашей армии. Рокоссовский доложил обо всем, об отсутствии сплошного фронта и необходимых резервов. Мы узнали еще об одной беде. Гитлеровцы заняли Красную Поляну. Местные жители успели сообщить по телефону в Моссовет, что там устанавливаются дальнобойные орудия для обстрела столицы. Ставка требовала от армии держаться и обещала к утру прислать свежие силы.

У Рокоссовского к этому времени уже созрело решение. Он распорядился задержать на марше два батальона и артиллерийский полк, посланные под Солнечногорск, и направить их в район Черной Грязи, в 6 километрах от Красной Поляны. Мне он приказал к рассвету направить в тот же район два пушечных артиллерийских полка резерва Верховного главнокомандования и два-три дивизиона «катюш», которые должны были в 7 часов 25 ноября открыть огонь по Красной Поляне…