Яхта: история с рассуждениями

Мари нахмурила брови и тоже посмотрела на них. Они стояли достаточно далеко, потому что не могли расслышать их разговор. Интуитивно Ханна сразу ей показалась с двойным дном, да она и не любила таких красивых – натерпелась. Испортили ей весь характер. Виолетта же была более открытой, но слишком резкой, угловатой и дерганой, какой-то чужеродной для нее, не близкой, с ней не хотелось особенно общаться, к ней надо было привыкнуть, а она еще не успела. Вот Мухаммед – родная душа, крепкий и надежный. Мари была не уверена, но чувствовала, что они с ним не очень замешаны во всю эту историю-трагедию. И она заметила, что ему нравилась Саломея, то ли как друг, то ли как женщина, и он ею дорожил. Он смотрел на нее как на любимую учительницу, которая расскажет ему об отрицательных числах или об электричестве или вдруг вызовет к доске читать стихи, которые ему нравятся, но он их не выучил. Он знает другие – их нет в программе. Она уверена, что он зависит от ее отметок, у нее есть право его судить, просить его о чем-то, распоряжаться им, но ей это не очень нужно. Чего вообще она хочет? Сумасшедшая баба. Богатая, красивая, умная, еще молодая, с двумя взрослыми детьми. Значит, единственное, что ей осталось, – это найти нового мужика, а они тут все создают фон. Нет, не совсем так. Сева не вписывается в фон. Похоже, он ее друг, и одна из причин их паранормального путешествия по волнам Мирового океана – его история, которая еще и ее, и их всех. Они собрались, чтобы поставить точки над i, и лишних здесь нет. «…Ваше присутствие в круизе было бы очень желательно. Вас могут ждать неожиданные открытия и, мы надеемся, незабываемый отдых…» – вспомнила она слова из ПРИГЛАШЕНИЯ, которое получила на работе в роскошном конверте в конце мая вместе с букетом белых тюльпанов, ее любимых цветов. Она позвонила Севе, а потом Олегу. Оба сказали, что поедут. В ее положении отказываться от подобных приключений было бы верхом глупости. Она тут же отправилась в спортзал и села на диету. Только вот с «доброжелателями» никак не могла разобраться. Кому было нужно собирать по свету компанию не совсем близких людей, вмешиваться в их личные планы и еще выставлять напоказ такую щедрость в виде совершенно чумовой яхты в пик летнего сезона? Она-то ладно уж, приехала ловить счастливый случай, что греха таить, а остальные? Пьеро еще этот. Герой, но не главный, подумала она про книжку-сказку. Значит, ни на нее, ни на Севу особых надежд никто не возлагает. Мальвина – скорее всего Ханна, но Ханна не очень тянет на музу Пьеро. Чушь. Расслабься, детка, и жди.

– Никита! – громко позвала Саломея. – Давай колись!

– Да, дорогая. Ты вот отошла, а я рассказывал о новой межпланетной высокой моде Эрика Дрекслера – есть такой ученый-физик и футуролог, – не моргнув, откликнулся Никита Сергеевич.

– Кому? – спросила Саломея.

– В космос же, куда мы все собрались, надо лететь в удобной одежде, – продолжил он, раз ему дали слово, не обращая внимания на ее вопрос. – Представьте себе костюмчик мягче каучука, плотно облегающий вашу кожу, неощутимый и легкий, за плечами маленький ранец, а вокруг головы почти невидимый шлем. Он такой совершенный, что в нем сразу и беспрепятственно можно выходить в космический вакуум. Я могу дословно рассказать одну из работ Дрекслера. На память пока не очень жалуюсь.

Все подозрительно замолчали. Явно Никита делал заход с какой-то другой стороны.