Якобы книга, или млечныемукидва

– Ну и что я тебе только что говорил? Жизнь сама укажет нам путь! Конечно, я выражался фигурально, но иногда это принимает на редкость буквальные формы! – довольно воскликнул Якобы. – Ну, что ты теперь скажешь? Какие еще могут быть причины не идти вперед? Это знак! В добрый путь!

– Твое упрямство побеждает, вот что я скажу. Ну пойдем, посмотрим, что нас там ждет… – произнесла она таким тоном, словно тысячи раз видела всю эту небывальщину с огнями и стрелочками.

Однако на деле дорога до неугасающей отныне полоски света на горизонте потребовала еще больше усилий и терпения, чем весь предшествующий путь, пока однажды, проснувшись поутру, они не обнаружили явственно обозначившиеся контуры пугающей стены: высокой до неба, раскинувшейся во все стороны – дальше зрения и пределов понимания.

– Это еще что за мистификация такая? – растолкала Свитани Якобы, протирая глаза ото сна и указывая на открывшееся явление. – Мы что, проделали наш путь, чтобы уткнуться в стену? Я больше этого не вынесу!

– Да чего ты опять бунтуешь, вот же она – цель! У меня есть хорошие предчувствия… Стена – это уже что-то осмысленное, рукотворное! Думается мне, это и есть ключ ко всей нашей истории.

– Глухая стена – это цель, ключ? До чего же прозаично, банально и тупо!

– Не пойму, что ты все паникуешь? Думаю, цель не в стене, а за ней. Вот если и за стеной не окажется ничего достойного нашего внимания, или там будет нечто, лишенное прекрасной перспективы, вот тогда я вынужден буду признать твою правоту, тогда, так и быть, начнем паниковать… или просто развернем назад.

– И как же ты собираешься преодолеть эту стену? Вон она какая…

– Да брось ты, любая стена, это общеизвестно, предполагает изъян, хотя наскоком такую, конечно, не взять. И потому мы будем использовать наше главное оружие – ноги и феноменальную толерантность к проделкам судьбы. В конце концов, нам воздастся, а иначе к чему все это? Тут чисто пошаговая стратегия: сперва нужно дойти до стены, а там – разберемся на месте, посмотрим, что и как. Верю, что по законам жанра, где-нибудь стена даст слабину и трещину!

Направившись к стене рано поутру, уже ближе к вечеру они приближались к заветной цели, а вместе с тем попутно становилось очевидно, что стена и есть искомый источник света, разгоравшегося все ярче на верхней ее грани по мере приближения. Подойдя к стене в упор, путники выяснили, что стена вполне себе структурна и осязаема: гладкая, как сволочь, непроходимая, как минное поле, высоченная, как древний баобаб, в общем, сплошное разочарование. Справедливости ради, несколько поднимали настроение пестрые граффити с изречениями и афоризмами от великих, но в такую минуту куда важнее было определиться, в какую сторону держать путь.

– Ну что, какие мнения, куда пойдем? Вариантов целых два: вправо или влево! – не теряя присутствие духа, поинтересовался Якобы.

– Если бы тебе действительно было так важно мое мнение, то ты давно понял бы, что всегда есть и третий путь: пойти назад, туда, где нам было хорошо! А сейчас уже все равно, выбирай сам… – безо всякого участия к происходящему отозвалась Свитани.

– Тогда я выбираю движение вправо, конечно. Так оно как-то и традиционнее, и правильнее будет, по мне так! – легко устранил это затруднение Якобы.

И снова продолжился путь, уже без привалов и передышек, вопреки накатившей ночи, вдоль однообразной одинаковой стены, подсвеченной развлекающими мудростями веков, на чтение и усвоение которых у путников, впрочем, сил уже не оставалось. Как вдруг, сравнительно неподалеку, в стене, прорезался мощный поток света.

– О, а вот и слабое место – дыра! Ура! – как матрос, увидавший долгожданную землю, выкрикнул Якобы. – Бежим скорее! Вот же оно!

– Ты беги, беги, а я как-нибудь следом доковыляю, что-то я выбилась из сил совсем! – устало не согласилась с этими восторгами Свитани.

– Не пойму, неужели тебя не волнует, что ждет нас дальше? – удивился Якобы ее недальновидному безразличию к чему-то величественному. – Ты уж прости мне мое нетерпение, но я пока слетаю и гляну что там – За! А ты догоняй, хорошо? – спросил Якобы и, не дождавшись никакого ответа, помчал навстречу лучу мечты.

Если бы Якобы знал, что больше ему не придется увидеть Свитани, то, никаких сомнений, он бы умерил свою прыть и стремление заглянуть за. Когда же он добежал до сочащегося сквозь стену света и припал к нему, то был настолько ошеломлен, ошарашен и откровенно ослеплен увиденным, что, отпрянув от слишком яркого света, на несколько мгновений потерял сознание. Очнувшись, он напрочь позабыл открывшееся ему, зато отчетливо расслышал приближающие шаги.

– Не делай этого, не смотри туда! Я больше ничего не вижу, кажется… я ослеп! – в отчаянии предостерег он ее.

– Да знаю я, знаю, – откликнулся по-прежнему знакомый и в то же время уже какой-то другой голос Свитани, сдержанный и приглушенный.

– В смысле, что ты знаешь?

– Все знаю… Во всяком случае, побольше твоего, – отчего-то развеселилась Свитани.

– Это еще как понимать? Чему ты радуешься? – возмутился Якобы такому легкомыслию подруги.