Якобы книга, или млечныемукидва

– Согласна, я тоже хороша… – после некоторых раздумий продолжала Афина. – Просто раньше она обедала только с Минором, все знали почему, но в последние недели, как ты, наверное, обратил внимание – она трапезничала с нами… а тот это дело подметил и, как ты заметил, ему все это здорово не понравилось… Моника еще вчера утром знала, что Камоныч решил тебя убрать, понимаешь? Сама же мне и проговорилась. Не думаю, правда, что только мне. А когда я потребовала от нее, чтобы она как-нибудь повлияла на Минора, она наотрез отказалась… Вот мы и имеем, что имеем.

Теперь помолчал уже я. Обычно мне бывали как-то чужды такого рода истории, со стороны я находил их, пожалуй, даже забавными; и в тот момент неожиданно обнаружил именно себя в самом центре какого-то глупого анекдота.

– Послушай, Афин, да мне ведь по большему счету плевать на это увольнение! У меня есть с друзьями свой маленький бизнес, он набирает обороты, я найду чем заняться, поверь. И откровенно говоря, я всегда стремился сбежать из офисных джунглей, так что будем считать, что эта среда сама меня отторгла, приму как знак!

В тот миг она взглянула на меня внимательно и задала простой вопрос, который, однако, поставил меня в тупик: «А как же… я?»

Помнится, я замялся с правильным ответом, тогда она как-то театрально бросилась мне на плечо, как мне показалось: едва ли не плача. И на это уже в любом случае следовало как-то отреагировать…

– Что ж, надеюсь, нас связывает не только работа? – улыбнулся я, глядя в ее отпрянувшее, просиявшее лицо.

И то секундное торжество было порушено одной неосторожной ее фразой:

– Да ты не беспокойся, – сказала она, взяв меня под руку, – Нина Иоанновна что-нибудь да придумает…

Это заставило меня напрячь руку и отстраниться.

– Постой-ка, а ты откуда знаешь Нину Иоанновну?

Для меня это было весьма и весьма неожиданно, поскольку ни старик Молодой, ни Минор Камоныч, судя по его действиям, не ведали, что я от бабушки пришел. Все это время я как-то полагал, что это одному только Козырю и известно, большому бабушкиному другу и должнику. К тому же Афина, с ее слов, проживала в Сэйнт-Питерсбурге всего-то около двух месяцев, а потому едва ли могла успеть завести знакомство с Ниной Иоанновной…

Афина тем временем, с видом, будто выболтала что-то лишнее, переводила от меня взгляд куда-то в сторону окна, после чего, наконец, нашлась:

– Глупенький, так я же с документами работаю, я все знаю… В досье пометки на этот счет специальные есть, разве могла я не почитать про тебя?

Такой ответ меня более-менее успокоил, хотя и не устроил полностью. Досье еще какие-то… И все же я предпочел пока забыть об этом недоразумении. В ту минуту меня вдруг взяла злость на Монику: за то, что умолчала про свою связь с Минором. Еще и нагло врала в вАбстракте: не знает, мол, почему меня увольняют… Уж кто-кто, а она-то все прекрасно знала… Потому я решил спросить у Афины про Монику, кто она и почему здесь, чья она протеже, однако сформулировал все эти вопросы значительно проще:

– А Моника?

– Что, Моника? – осуждающе посмотрела на меня Афина таким взглядом, словно про эту падшую девицу следует забыть раз и навсегда.

Надо сказать, что тот наш с Афиной разговор оставил во мне крайне двоякое ощущение: оказывается, и она бывает совсем не такой милой и разлюбезной, какой я уже привык ее видеть, а Моника… так и вовсе. Вот сам собой и разрешился вопрос, кому мне отдать предпочтение, подумал я и, условившись с Афиной о встрече в столовой минут через пятнадцать, вернулся в кабинет Mobile razvodko. Я взглянул на Монику чуть ли не с презрением, она на меня с непониманием: это повторялось несколько раз. На обед я поспешно удалился без нее. Войдя в столовую и застав меня в обществе Афины, Моника предпочла удалиться в противоположный угол. Она отобедала одна.

Голова 20. Любой из нас

Второе утро подряд я раскладывал пасьянсы в компьютере, скучливо дожидаясь обеда, то есть, по сути, очередного свидания с Афиной. Пасьянсами же я занялся отнюдь не из приверженности к этому занятию, скорее из необходимости игнорировать Монику, которая, как выяснилось, оказалась не совсем той, за кого себя выдавала, и что еще хуже – цинично воспользовалось мной как прикрытием. Вот чего понять я никогда не мог: одно дело безвредно привирать по пустякам, совсем другое – подленько подводить под удар и потом делать вид, что ничего особенного и не произошло, что сложившиеся взаимоотношения могут оставаться прежними. Моника тем временем то и дело бросала на меня умоляющие взгляды, которые не без труда мне все же удавалось блокировать. Регулярно она отписывалась и в вАбстракте, что-то там про «выслушай меня», но я оставался выше этого, не желая ничего и слышать.