Якобы книга, или млечныемукидва

Спустя несколько мгновений после того как был объявлен победитель, вокруг меня развернулась невообразимая суета, в рамках которой я был рукопожат, полуобнят и похлопан со всех сторон. Сам я, не слишком-то еще сознавая, а что, собственно, произошло, жал руки в ответ, принужденно улыбаясь и ощущая на спине и с боков множество дружественных толчков и тычков. И вот, почти сразу я отмечаю, что на самом деле никто тут, конечно, совсем не вдохновлен моим неожиданным возвышением: с физиономий поздравляющих считывается множество разных чувств, выражающих в основном всевозможные формы сожаления о том, что удача оказалась на моей стороне, а не на чьей-то из них. Так оно и понятно.

Очевидно, мой новый статус уже тогда, считанные секунды спустя, вынуждает коллег относиться ко мне заискивающе и подобострастно: как-никак только что я сделался их новым разводящим лидером. Да и тот факт, что Козырь расположен ко мне как-то по-особенному, безусловно, не ускользнул от внимания многих. Только когда от меня наконец отстали руки и ослабли натянутые улыбки, я смог отыскать взглядом Монику и Афину. Они стояли чуть поодаль и, широко улыбаясь, взирали на картины успеха: вот они сияли по-настоящему, как, впрочем, и Козырь – предложивший по олимпийской традиции подбрасывать меня куда-то вверх, однако мне все же удалось свести сей порыв в шутку, убедив коллег, что это уже, пожалуй, лишнее.

Вместо этого, предполагая, что в подобном положении принято что-то еще и победно произносить, я попросил минуту внимания, сообщая, что в следующую пятницу с меня последует большая prostava, ну а пока я предлагаю тихонько разойтись по домам и делам, поскольку все и без того уж притомились от тяжелой трудовой недели, тут же поймав себя на лукавстве насчет усталости, потому как в офис я подъехал с заметным опозданием, после чего еще и сбежал от всего в кино, фактически объявившись на рабочем месте только перед самой жеребьевкой, о проведении которой, ко всему прочему, постыдно позабыл. Да и мои коллеги, как известно, не имели привычки уставать на работе. Наговорил я по ходу речи также, что с нетерпением жду всех в понедельник, что постараюсь быть хорошим боссом и… кажется, изрек еще уйму банальностей и самых общих фраз, озвучивать которые, наверное, было даже и не нужно.

Козырь, похоже, тоже куда-то поторапливался, а потому расторопно увел меня в бывший кабинет Минора Камоныча, ставший отныне моим; тогда-то я прочувствовал всю иронию судьбы, ведь еще в начале недели я был уволен в этом самом кабинете, находя теперь данный факт во многом курьезным и символичным. В самом кабинете, правда, ничего слишком нового для себя я не усмотрел: стол, компьютер, в остальном – дорогие декорации и дешевые понты. Вернувшись в общий офис, я обнаружил его пустующим: мои подчиненные, еще минут пятнадцать назад бывшие коллегами, уже разбежались по пафосным клубам и любимым бутикам. А впрочем, я почти не сомневался, что Афина или Моника, а еще вероятнее – обе они вместе, раз уж пришли к примирению, поджидают меня где-нибудь внизу. Так и оказалось.

Воссоединившись, мы уходили через проходную, где я получил порцию поздравлений от охранников – те уже знали о моем повышении, а Афина и Моника, обхватывая меня за руки с обоих боков и провожая до спуска в метро, заставляли чувствовать лауреатом какого-нибудь Grand Prix. Мне почему-то казалось даже, что радуются они как-то чрезмерно: посильнее, чем я сам. И было бы преувеличением сказать, что эта их радостность каким-то образом передавалась мне: рассуждая холодной головой, я не воспринимал свое назначение как значительное личное достижение, тем более что в контору я попал по протекции, избран был жеребьевкой, да и за тот месяц, что проработал в РЦСЧОДН, мне, чего уж, не удалось прославиться особенной инициативой, выдумкой или хотя бы приверженностью к идеологии «разводка» – по всему выходило, что мне просто повезло с волей случая. Про себя же я рассудил, что, должно быть, это какая-то запоздалая компенсация за те бесконечные годы, в ходе которых Фортуна упрямо обделяла меня своим вниманием, не говоря уже о покровительстве. И тем не менее, ощущая важность события для остальных, в частности для Моники и Афины, которые, казалось, окончательно позабыли о недавних распрях, поддаваясь этому их легкому настроению, все же и я начинал мало-помалу испытывать некий душевный подъем. Когда мы приближались уже к метро, девушки заинтересовались моими планами на ближайшие выходные. Я отвечал, что планов нет, если не считать таковыми намерения поваляться в постели до обеда, а затем просто побыть в быту, аккумулируя энергию для предстоящей руководящей деятельности…