Якобы книга, или млечныемукидва

И все же аргументация Моники представлялась мне посильней… Если Афина только намекала, что Моника чуть ли не любовница Минора, а тот, мол, приревновал, так это все весьма голословно и недоказуемо. К тому же я видел своими глазами ликование Моники насчет ухода Камоныча: с чего бы ей радоваться, если бы она рассчитывала на его протекцию? Что-то тут не сходится: подставляя меня, она никак не решила проблему назойливого внимания Камоныча. Моника же утверждала, что неспроста, не просто так Афина оказалась именно в тот день в кинотеатре на пятнадцатом ряду. И действительно: какова вероятность случайной такой встречи в мегаполисе, когда иных людей годами не видишь, даже если они живут в соседнем подъезде… Тут уже я вспомнил и о том, как сам же перед тем уик-эндом кинул клич в вАбстракте: кто, мол, со мной в субботу на великий блокбастер? И поскольку никто оперативно не откликнулся, да и сам я не был уверен наверняка пойду ли, то где-то через полчаса удалил сей призыв. Но и этого могло оказаться достаточно…

Здесь во мне щелкнуло, что Афина же откуда-то знает еще и про Нину Иоанновну, да и та ее странная фраза: «Нина Иоанновна что-нибудь придумает»… Придумала или нет – вот еще один вопрос, однако факт состоял в том, что у Минора Камоныча внезапно возникли осложнения со здоровьем и тот спешно отбыл в Лондон, а я, соответственно, не уволен, остаюсь. И опять же этот самый Лондон, которым пугала меня бабуля… Совпадение? Нет, Лондон, вне всяких сомнений – город большой и солидный, но еще меньше сомнений в том, что Лондон не самое идеальное место на этой планете для того чтобы «греть кости», как выразился Козырь.

В общем, вопросов возникало все больше, становилось сложно их даже формулировать, не говоря уже о том, чтобы находить ответы. И даже если бы я составил вопросы в порядке важности и приоритетности, специально выписав на чистый лист бумаги, то и тогда весь этот перечень перечеркивался бы одним лишь простецким вопросом – ЗАЧЕМ?!? Зачем это: какие-то дрязги и склоки на ровном месте, зачем кому-то меня обманывать и подставлять, и особенно – зачем это им? Становилось ясно, впрочем, что одна из девушек намеренно вводит меня в заблуждение относительно другой; была некоторая вероятность, что привирают они обе, или, напротив, говорят чистую правду. Вот только если обе говорят правду, то выходило уже… что обе они не те, за кого себя выдают… В такую чертовщину я уже просто отказывался верить. Да и опять же – ЗАЧЕМ?!?

Помнится, засыпал я тогда с мыслями, что хватит, довольно с меня головоломок. Все равно очень скоро я получу ответы на многие вопросы, так всегда было – будет, вероятно, и сейчас. Этим лично меня всегда и устраивало устройство нашей жизни, что в большинстве непонятных ситуаций достаточно просто лечь на волны, положиться на них и плыть, а ответы на вопросы, рано или поздно, всплывают сами, стоит только набраться терпения и правильно и своевременно ухватить их.

Голова 23. Alea jacta est

Еще выезжая тем хмурым утром на работу, я наметил план действий, решив, вопреки вчерашним своим ночным думам, все же получить ответы на возникающие и множащиеся вопросы, не полагаясь на течение: а то ведь выгрести так можно куда угодно, к безусловному водопаду например, а там, после условного падения, кто его знает, чем еще дело обернется… Я прокручивал уже в уме, как во время обеда соберу Монику и Афину вместе, устрою им очную ставку, призывая к открытому, откровенному диалогу, дабы мы по-взрослому разобрались в этих недомолвках и противоречиях.

Несмотря на то что сам я прибыл в офис с входящим в привычку опозданием – ни Моники, ни Афины на работе еще не было. Тогда я пробовал поразвлечься «Блатной правдой», приходя к окончательному уже убеждению, что сыт по горло всей этой правдой. И по правде сказать: правда о событиях, творящихся в стране, представлялась мне в тот момент менее существенной, чем та правда, которая была необходима лично мне: правда об отношении девушек ко мне, об их отношениях друг с другом, об их отношении к протекающим в РЦСЧОДН малопонятным процессам…

Однако время подходило к обеду, а они все не появлялись: несколько раз я выходил в коридор, хаживал украдкой к кабинету Афины, но Афины в нем было; не объявлялась и Моника. Время обеда настало, и вот я уже почти ушел обедать один, когда, спускаясь по лестнице, вдруг увидел поднимающихся мне на встречу долгожданных девушек. Они, еще не встретив меня, непринужденно шагали вместе, причем о чем-то еще переговариваясь, хихикая и явно забавляясь. Заметив меня, они мгновенно замерли, с их лиц скатилось веселье: тут же они приняли обычные, знакомые мне выражения. И если Афина смотрела своим спокойным, честным взором, как бы с чувством собственного достоинства и превосходства над Моникой, то Моника пронизывающим и умоляющим взглядом словно бы призывала меня проверить портфель и отыскать наконец одно очень важное письмо…