Якорь в сердце

Изменятся закупочные цены на рыбу. Рыбаки получали наличными пятьдесят пять процентов. В новом году артели за каждый килограмм будут перечислять до тридцати двух копеек, из коих третья часть перейдет в карманы рыбаков. Но зато ликвидируют премиальные за сверхплановые уловы.

Некоторое время рыбаки сидели молча. Первым вышел из оцепенения Виестур.

— Значит, больших премий нам теперь не видать как своих ушей! — выкрикнул он. — Какой же тогда смысл целыми днями торчать в море?

— Совершенно правильно! — поднялся со своего места зам председателя артели. — Наконец начнете жить как нормальные люди, а не как рабы рубля. Разве я вас не знаю?! Как план перевалит за сто тридцать процентов, вас ведь и палкой к причалу не загонишь. Если б не нужда в топливе, ящиках и льде, вы по целым неделям торчали бы в море. Вот ты сам скажи, Виестур, сколько раз за эту осень ты пришел домой вовремя, чтобы успеть отмыться, переодеться и пойти в театр или на какое мероприятие?

— Зато я заработаю на «Волгу», — упрямо ответил Виестур.

— И что же ты станешь делать, когда заведешь машину? — резко спросил Крум. — Когда же будешь на ней кататься, если в три ночи из дому, а в десять вечера — домой? Я на своем «Москвиче» за три года двенадцать тысяч еле наездил — сколько успеешь за отпуск, пока посудина на ремонте. А при новой системе оплаты у нас будет больше времени и для отдыха, и для семьи. Кончится эта гонка за длинным рублем, будем нормально пользоваться выходными днями.

— Поэтому необходимо каждому поскорей освоить две профессии, как записали в своем соцобязательстве, — вставил секретарь парторганизации, усмотревший возможность незаметно напомнить о соревновании рыболовецких колхозов республики. — Будете подменять друг друга, и портовой надзор не сможет возражать.

— Товарищи, я не понимаю, почему вас еще надо уговаривать, — заговорил главбух. — По самой простейшей арифметике выходит, что ваши заработки меньше не станут — только они будут равномерней распределяться по месяцам.

— Я еще слыхал, будто нам и пенсии повысят, — спросил Жеребков с места. — Это что, правда?

— Это по нашему собственному усмотрению, — ответил председатель. — Видите ли, предстоящая реформа имеет еще одно достоинство — в артельную кассу приток средств увеличится. И расходовать их мы будем по своему усмотрению. Будем дальше укреплять и развивать хозяйство колхоза, закупим новые орудия лова, позаботимся и о членах артели. Нельзя же допустить, чтобы в наше время люди еще копили деньги на старость. Из-за того, что в колхозе недостаточна пенсия. Увеличим! И по болезни будем платить. Я даже считаю, что с будущего года мы сможем предоставлять полностью оплаченный отпуск. Правильно сказал Арвид: какой смысл обзаводиться автомашиной, если кататься на ней некогда? Для чего покупать четырехкомнатный дом, если мы в нем бываем только как гости?

— Важно, чтобы труд приносил удовлетворение, — добавил капитан Крум. — Он не должен превращаться в голый источник дохода, и я полагаю, мы обидели бы рыбаков, если б стали такое утверждать. Без призвания, без настоящей любви к морю никто бы тут не выдержал. А теперь будет возможность работать ритмичней, без изнурения. И это хорошо!

После собрания Крум предложил мне прокатиться к нему домой. Мы сели в его зеленый «Москвич» и, быстро миновав городок, выехали на тихую тенистую аллею, слева от которой, словно в почетном карауле, выстроились нарядные дома из силикатного кирпича, а справа экскаваторы копали котлован под новую школу. Здесь начинался поселок рыболовецкой артели.

Затормозив у ворот дома, Крум не торопился выходить из машины. Откинувшись поудобнее на спинку сиденья, он несколько неожиданно завел разговор о жизни. Видно было, что моральные проблемы занимают его не первый день, и капитану хотелось излить душу, найти ясность для самого себя.