Якорь

— Как он, — спросила шепотом.

Игорь возмутился:

— Ты что встала? Жить надоело?

— Как он, — настойчиво повторила девушка, подходя к АЭП.

— Держится.

Регина вдруг присела на кушетку рядом с доктором, вцепилась в его руку слабыми ладошками, зашептала:

— Игорь, милый, ну, пожалуйста, сделай, чтобы он выжил! Пожалуйста, скажи, что нужно, я… хочешь, я здесь дежурить буду? Игорь, я прошу, сделай…

Регина разрыдалась, Игорь прижал девчонку к себе, погладил по голове.

— Ну что ты, конечно, он выживет. Все уже хорошо, Региш. Вы вернулись, вы на «Корунде», что ты, не плачь.

Регишка тепло сопела ему в плечо, успокаиваясь. Потом тихонько отстранилась.

— Правда, Игорь, я не шучу. Если тебе что-то надо, или… если надо подежурить…

Ох-хо… если бы знать, что здесь поможет, что нет.

— Региш, ты иди вот сюда, в кресло. Садись. И вот, одеяло возьми. Давай, я тебя передвину…

Игорь устроил Регину так, чтобы ей видно было лицо Влада.

— А можно, я его за руку возьму?

— Можно, — улыбнулся доктор. — Побудь здесь, я хоть кофе глотну. Не бойся, ничего страшного не случится.

К обеду Игорь смог уверенно констатировать — произошли подвижки в лучшую сторону. Теперь уже за жизнь навигатора можно было не опасаться. Вздохнув, он устроил для Регины постель на кушетке. Ведь очевидно, что в ближайшие дни никуда из медотсека она не уйдет.

А в это время «Корунд» готовился войти в режим иглы, чтобы забрать с базы археологов их раненого, и отправиться домой…

Санитар вошел в палату решительной походкой сильно куда-то спешащего человека. Это мне сразу не понравилось.

— Вставайте. Выходите в коридор.

Мы с Велчи переглянулись.

— Быстро!

Хорошо, что в тот день Велчи чувствовала себя прилично. Мы вышли, уже полностью уверенные, что обратно не вернемся. Так или иначе.

Санитар нервничал. Синяя шапочка на голове сбилась набок. В коридоре было привычно пусто, но эта пустота больше не внушала уверенности. Нас провели до стальной двери, заставили обождать, пока дверь откроют.

Жаль, что у Велчи такая слабость. Если санитар один, и если у него не припрятан бинк в рукаве, то у нас был бы шанс удрать по дороге. При условии, конечно, что нас выведут за пределы здания. А, судя по всему, именно это и предстояло. Коридоры, по которым нас вели, оставляли однозначное впечатление — это какая-то клиника, притом большая клиника, хорошо финансируемая и оборудованная по последнему слову местной медицинской техники. Сквозь стеклянные стены я видела лаборатории и операционные, нас провели через холл, украшенный цветами.

И при всем том, объект этот скорей всего, режимный. По словам Велчи, когда она сюда приехала, ее документы проверяли три раза, а у выхода с флаерной стоянки дежурил вооруженный охранник.

Мы поднялись, по крайней мере, на три этажа вверх. Там к нам присоединился тучный пожилой доктор в халате поверх делового костюма. Я этого доктора смутно помню, он пару раз заходил в палату. Доктор окинул нас мрачным взглядом и велел поторапливаться. На флаерную стоянку мы выскочили уже почти бегом.

Оказывается, была ночь. Настоящая зимняя ночь с метелью. В легком больничном халате я мигом задубела, мороз ожег горло. Санитар подтолкнул нас к ближайшему флаеру, нутро которого обещало хоть какую-то возможность согреться. Велчи поскользнулась и упала. Поднимать ее пришлось мне: санитар к тому времени уже занял место пилота, а доктор и не подумал помогать.

Правильно они все просчитали. Попытаться удрать, конечно, можно, но кто ж побежит раздетым в ночь и метель? Только безумец. Флаер мягко качнулся, поднявшись в воздух и выруливая из-под навеса. Я сидела справа от водителя, велчи и доктор — сзади. Доктор бы и рад сесть на мое место, но по технике безопасности полагается распределять массу в машине равномерно, во избежание сильных кренов и неприятностей с управлением. Мельком поймав себя на этой мысли, я удивилась внезапно всплывшему знанию. Значит, права моя подруга. Не все еще потеряно. И я обязательно вспомню. Если, конечно, у меня будет на это время.

Следить за курсом сидя подле водителя, оказалось несложно. Для этого не надо было выглядывать в заснеженное окно — приборы давали полную информацию о параметрах полета. Меня даже удивило, почему санитар пытается так пристально вглядываться во тьму и метель, да еще ворчит при этом про нулевую видимость. Вот же, все ясно. Курс — юго-запад. Высота сто метров… низковато, кстати. Если ветер усилится, может приложить к поверхности. Скорость восемьдесят миль, стабилизация — девяносто шесть, время в пути семь минут.

Скорость кстати, все время снижается. Урод, болтать же будет, мы не на танкере! Но я пока благоразумно молчала.

— Долго еще? — ворчливо поинтересовался доктор.

— Понятия не имею. Я не вижу ориентиров.

Не видишь ориентиров, включи навигатор. Но я снова придержала язык. Хотя положение не обнадеживало.

— Тогда приземляемся, — возмутился доктор, — не то собьемся с курса.

Еще этого не хватало. Он нам сейчас приземлится. Он же представления не имеет, что внизу. Может, там лес?