Яков Брюс – московский колдун

Поэтому, здесь новоявленный декоратор действовал, опираясь исключительно на свой собственный технический вкус. Заказал самую мощную аппаратуру и прочие прибамбасы. То есть, всё то, что жизненно необходимо для отдыха всех олигархов, измученных тяжкой думой о том, где бы ещё денег срубить?

А вот с остальными тремя этажами, где собирался жить его «скромный» заказчик, несчастному архитектору пришлось сильно помучиться. Никаких сведений об обстановке дома купца Селивёрстова ни в Подгорске, ни даже в Трёхреченской области, увы, не нашлось. Ни в местных архивах, ни в мемуарах знаменитых людей.

Что в прочем, не так уж и странно. Последние семьдесят лет воспоминания о минувших годах писали, в основном, лишь очень конкретные люди. В первую очередь, «пламенные большевики», большие начальники и ещё полководцы РККА.

По вполне понятной причине, они не входили в круг близких знакомых крупного дореволюционного лесопромышленника. Так что, в гостях у него никогда не бывали. Ничего, сколь-нибудь интересного об интерьерах его огромного дома, сказать, увы, не могли.

Ну, а та драгоценная мебель, что стояла в доме незабвенного Михаила Афанасьевича, безвозвратно сгинула в смутные годы гражданской войны. Что-то растащили хозяйственные местные жители. Что-то увезли с собой отступающие войска разных мастей, а большая часть тех гарнитуров просто сгорела в буржуйках, словно простые дрова.

Во все времена вокруг города лежала глухая тайга. Несмотря на такое положение дел, с дровами там всегда было достаточно туго. Мало кто знает, но лес, «стоящий на корню», это вовсе не топливо. А если ты вдруг захочешь его получить, то придётся так потрудиться, что спина взмокнет множество раз.

Сначала нужно свалить растущее дерево. Срубить огромное количество сучьев. Привезти брёвна во двор нужного дома. Напилить на чурки размером в полметра длинной. Расколоть топором их на поленья, и лишь затем, загрузить в ближайшую печь.

Вот так и пришлось архитектору принимать все решения на свой, весьма неразвитый в этом отношении, вкус. Тем более, что он сомневался в помощи хозяина прекрасного дома.

Вряд ли бывший ментяра Корчмарь хоть что-нибудь знает об этом. Например, чем отличается роскошный ампир, распространённый в девятнадцатом веке, от вычурного стиля барокко, что существовал значительно раньше.

Новоявленный свету, «дизайнер» внимательно изучил тысячи фото из собраний Кремля и, конечно же, из Эрмитажа. Порыскал по сайтам известнейших фирм, занимавшихся изготовлением мебели данного типа, и заказал гарнитуры, похожие на те, что видел в Московском и Санкт-Петербургском музее.

К концу сентября несколько огромных контейнеров, украшенных иностранными клеймами, проехали по железной дороге тысячи вёрст. Перебрались через невысокие Уральские горы и, наконец-то, пришли в захолустный Подгорск.

Драгоценная мебель была тотчас распакована. Осторожно поднята на этажи и аккуратно расставлена во всех помещениях. Портьеры и ковры с гобеленами благополучно развешены. Бра и люстры повисли на потолках и стенах, а затем и подключены к внутренней электросети.

Не обустроенными остались только мансарды и сама восьмиугольная башня. Нужно сказать, что с чердачными помещениями, приспособленными для проживания вельможных гостей олигарха, архитектор тоже решил не очень возиться. Тем более, что прежний хозяин их и вовсе забыл хоть как-то оформить. Так что, «дизайнер» обставил их в стиле начала прошлого века и на том успокоился.

К счастью проектировщика, у купца Селивёрстова оба зала в башне тоже оставались пустыми. Скорее всего, руки у него не дошли до их украшения. Сначала помешала Первая мировая война, а потом, грянула буржуазная февральская революция.

Благоразумный Михаил Афанасьевич решил не ждать дальнейшего развития бурных событий. Быстро собрал чемоданы. Прихватил те немногие ценности, что оказались поблизости, и немедленно отбыл на российский Дальний Восток. Сел там на большой пароход. Уехал из родимой страны и без следа затерялся на просторах бездушной Америки.

Прохор. Сын Никита

Яков Брюс очень часто обещал выписать Прохору вольную. Да всё никак не решался пойти на поступок, столь странный для времён Петровской России. То ли всё забывал о своём внезапном решении? То ли просто не хотел отпускать от себя чрезвычайно умелого мастера?

Хорошо, что дал холопу небольшую поблажку и разрешил жениться на той милой девушке, что приглянулась ему с первого взгляда. А ведь, по тогдашним порядкам, мог назначить ему такую невесту, которая, по его разумению, подходила бы значительно больше. Мол, от этой девки будет куда здоровее потомство, или принять в расчёт ещё какие резоны.

Так и стала сенная девушка Софья женою большого умельца. Ради такого особого случая, Яков Брюс почему-то расщедрился и дал молодоженам новую избу, построенную в небольшой деревеньке по имени Глинки.