Яков Нотарас(СИ)

Скорее всего, именно тогда Мехмед впервые увидел Якова и, вне сомнений возжелал любить его, поэтому он пытался быть учтивым к больной матери мальчика. В отличие от версии Халкокондила, что до турецкого царя "дошло" от других о прекрасном сыне Нотараса. Вряд ли Мехмед впервые мог услышать о Якове, раз он видел его прежде. Поэтому версия Дуки или даже Критовула заслуживает больше доверия.

Далее Дука сообщает, что после разговора с мегадукой, султан Мехмед объехал город, и вечером, в соседнем дворце устроил праздничный пир в честь победы. И далее:

"И, уже залившийся вином и пьяный, приказал явиться начальнику своих евнухов и, дав ему полномочия, сказал: "Ступай в дом великого дуки и скажи ему: "Вождь повелевает, чтобы ты прислал на пир своего младшего сына!" Ибо мальчик*, которому шел четырнадцатый год, был красив**".

*или юноша, потому как греческое слово "νέος" - неос переводится как юный, молодой.

**В оригинале Дуки было использовано слово "εὐειφὴς" эвейдис - то есть красивой внешности; красивого тела; прекрасный и милый для взгляда.

Известно что, в государственном аппарате Османской империи за делами дворца, как и за мальчиками, были ответственны белые евнухи "ак хадым" или "ак ага", которых обязательно брали в путь, чтобы они следили за пажами и другим обслуживающим персоналом. Евнухи также отвечали за воспитание всех царских мальчиков, в том числе и принцев, такой обычай был как у османов, так и византийцев. В 15-м веке большинство белых евнухов в Османской Империи были рабами с Кавказа или балканских стран, нанятые по системе девширме - сбора, которого еще называли "налог кровью". Многие из евнухов были также командирами военных отрядов, поэтому в случае с Нотарасом мог быть либо капитан охраны, который был евнухом, или на то более похоже кравчий-евнух, который отвечал за праздничный стол, так как в варианте Халкокондила присутствовал царский виночерпий.

Итак, когда главный евнух (архиевнух) явился в дом Нотараса чтобы привести его младшего сына на праздничное пиршество, о реакции Якова не говорится ни слова, но хроникеры подчеркивают испуг детей мегадуки. Неизвестно каким образом евнух приказал мегадуке отпустить сына на пир к султану, однако Нотарас "сделался почти бездыханным (стал бледным как пепел), и лицо его изменилось", его ответ евнуху был радикальным:

"Не в нашем обычае отдавать собственного сына* своими руками, чтобы он был осквернён им* (Мехмедом). Лучше было бы мне, чтобы послали за палачом и сняли голову мою с меня!" Хотя начальник евнухов советовал отдать мальчика, но тот не был убеждён им. Он же, не подчинившись, сказал: "Если хочешь взять его и уйти - возьми и уйди; но никогда не будет того, чтобы я отдал его по своей воле".

*Перевод с моими поправками, потому как в общедоступных переводах пишут "дитятя", тогда как в контексте "ἐμὸν παιδίον" предпочтительнее будет мой сын или мой мальчик, если не переводить "παιδίον" дословно, то стоит учесть, что Яков был далеко не младенцем.

*"μιαίνω" - запятнать, замарать, заражать, испортить (морально или телесно) в том и обесчестить физически.

Слова Нотараса создают такое впечатление, будто он знал, что с его сыном султан будет делать на пиру, или за несколько дней вся византийская знать уже познакомилась с наклонностями нового правителя, и все родители с содроганием прятали своих симпатичных сыновей. Разумеется, не исключено что Нотарас был наслышан об изнасилованиях мальчиков янычарами, что, конечно же, могло происходить во время всеобщего мятежа, да и о "греческой любви", которую христианство искоренить не смогло, он знал лучше, будучи сам греком. Однако странный повод так резко отвечать самому султану, Завоевателю, и покорителю его империи, тому, у кого он недавно выпрашивал помощь и кому кланялся и даже целовал руку.