Яков Серебрянский

Во всяком случае, уже 12 апреля 1971 года Полина Натановна получила письмо из Верховного суда СССР, в котором говорилось: «Сообщаем, что ваша жалоба от 3 марта 1971 года, адресованная XXIV съезду КПСС, передана для рассмотрения в Верховный Суд СССР, откуда она вместе с уголовными делами в отношении вашего мужа, Серебрянского Я. И., возбуждавшимися в 1938 и 1953 годах, направлена для дополнительной проверки Генеральному Прокурору СССР с просьбой сообщить о результатах вам».

Кампания по реабилитации Серебрянского начала набирать обороты. Уже 3 мая 1971 года Главная военная прокуратура в связи с недоказанностью обвинения в его адрес прекратила дело в отношении Серебрянского, возбужденное 7 октября 1953 года (по «делу Берии»). 13 мая решением Военной коллегии Верховного суда СССР приговор в отношении Серебрянского от 7 июля 1941 года был отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления.

Разведчик был полностью реабилитирован. 18 мая Полина Натановна получила справку Военной коллегии Верховного суда СССР о посмертной реабилитации Якова Исааковича.

7 февраля 1972 года Управление КГБ по городу Москве и Московской области выплатило П. Н. Серебрянской единовременное пособие — 333 рубля 33 копейки.

31 октября 1989 года Президиум Контрольно-ревизионной комиссии Московского горкома КПСС принял решение посмертно восстановить Якова Исааковича и Полину Натановну в партии. Правда, Полина Натановна, к сожалению, об этом не узнала. Она скончалась 6 мая 1983 года.

19 апреля 1993 года Военная коллегия Верховного суда Российской Федерации выдала Анатолию Яковлевичу Серебрянскому справки о том, что Яков Исаакович Серебрянский и Полина Натановна Серебрянская «реабилитированы как жертвы политических репрессий».

И, наконец, в реабилитационной истории Я. И. Серебрянского последняя точка была поставлена 22 апреля 1996 года. Указом Президента Российской Федерации Серебрянский был посмертно восстановлен в правах на изъятые у него при последнем аресте государственные награды. Сыну Серебрянских, Анатолию Яковлевичу, были переданы два ордена Ленина, два ордена Красного Знамени, медали «Партизану Отечественной войны» 1-й степени, «За оборону Москвы», «За победу над Германией», «XX лет РККА».

Таким образом, было не только восстановлено честное имя выдающегося разведчика-нелегала, но и подтверждены его заслуги перед нашим государством.

Глава девятая О ЛИЧНОМ

И если уж смотреть на мир глазами других людей, то разве только, чтобы сразу со всех точек зрения.

Евгений Антонюк, публицист

Несмотря на различные невзгоды и удары судьбы, подлинное утешение Серебрянский всегда находил в работе, в семье, а также в общении с друзьями и коллегами. Последние всегда отвечали ему взаимностью.

Так, после ареста Серебрянского в 1938 году товарищи делали все возможное, чтобы вернуть его в чекистские ряды. И это им удалось в самом начале Великой Отечественной войны.

К сожалению, после очередного ареста Серебрянского в 1953 году его соратники, с которыми он начинал свою активную чекистскую деятельность, — Павел Судоплатов, Наум Эйтингон и многие другие, — сами оказались в тюрьме, а некоторые даже понесли «суровое наказание». Его ученики и друзья Вилли Фишер, Константин Квашнин, Юрий Колесников и Иосиф Григулевич находились на оперативной работе за границей. Но Серебрянский всегда трезво относился ко всему происходящему.

Настоящей опорой и поддержкой во всем стала для Серебрянского жена, Полина Натановна. Как уже упоминалось, в 1924 году она была нелегально направлена к мужу в Палестину и с тех пор сопровождала его практически во всех зарубежных поездках, являясь надежной помощницей. Ей, лейтенанту государственной безопасности с 1937 года, приходилось лично участвовать во многих оперативных мероприятиях и самостоятельно решать важные задания Центра.

«Воспитанием моим занималась главным образом мама, которая после 1941 года отошла от активной работы в разведке, — рассказывал позже сын Серебрянских Анатолий Яковлевич. — Именно маме, ее постоянной заботе и вниманию к моему образованию и воспитанию, я обязан знанием английского языка, школьной медалью и, в общем, всей своей дальнейшей жизнью.

Кстати, сами родители свободно владели несколькими иностранными языками, и, если им не хотелось, чтобы я понимал, о чем они между собой говорят, они переходили на французский язык, которого я не знал…

В своем раннем детстве я отца практически не помню. В то же время я всегда чувствовал его присутствие. Это проявлялось книжками-малышками или какими-нибудь другими неожиданными, а потому очень приятными безделушками, которые я время от времени находил утром у себя под подушкой.

Иногда, в еще более редкие свободные воскресенья, отец водил нас с мамой в театр.