Яков Тейтель. Заступник гонимых. Судебный следователь в Российской империи и общественный деятель в Германии

Инициаторами и активными сотрудниками Союза русских евреев и Тейтелевского комитета в Нью-Йорке были бывшие берлинцы, в прошлом еврейские эмигранты из советской России, затем ближайшие соратники Тейтеля: Юдель (Юлий) Бруцкус (председатель в 1942–1944-м), Алексей Гольденвейзер (сопредседатель), Константин Лейтес (сопредседатель), Марк Вишницер, Мария Перников, Дария Кадинская, Тереза Аронсон, Елена Фрумкин, Зинаида Кахан, Тауба Левин, София Прегель-Бройнер, Мария Цейтлин, Яков Фрумкин и другие778В годы войны нью-йоркский Комитет проводил важную работу: оказывал продуктовую помощь еврейским общинам Советского Союза; совместно с «Джойнтом» была организована продуктовая и вещевая помощь Красной Армии; в 1943 году на средства, собранные членами Союза русских евреев в США, был оснащен специальный санитарный автомобиль стоимостью 2 000 долларов, который был переправлен в СССР одним из конвоев ленд-лиза779В начале 1944-го Союз русских евреев организовал кампанию по сбору очков для населения России: 80 000 пар очков было отправлено нуждающимся. Также в ноябре 1944 года Еврейским комитетом при Обществе помощи России в войне для жителей Киева были направлены консервы780.

Несмотря на разное отношение к политической ситуации в советской России – от принятия, сочувствия, до полного неприятия советской власти, Союз русских евреев и в США следовал внеполитическому курсу, который определил еще в начале двадцатых годов его основатель Тейтель, убежденный, что дело помощи нуждающимся собратьям намного важнее любых политических разногласий. Союз русских евреев стал первой и на многие годы единственной эмигрантской организацией в США и в мире, которая занялась восстановлением семейных контактов русских евреев и евреев-беженцев в других странах, как следствия революции, погромов, гражданской и Второй мировой войны. Сформулировав задачу восстановления контактов еще осенью 1941 года Союз русских евреев в США принял на себя посредническую миссию в поиске родных и близких. Эта гигантская работа, в основе которой были личные контакты, связи с землячествами русских и еврейских беженцев в США, начавшаяся с 28 запросов в сентябре 1942 года, позволила уже к августу 1945-го получить масштабный результат: из 17 539 запросов по поиску близких и родных удалось найти родственникам 7 000 семей781.

Ежедневно 50–60 человек посещало офис Союза русских евреев в Нью-Йорке, расположенный по адресу: 55 West 42nd Street. Союз русских евреев контактировал с председателем Московской еврейской общины Самуилом Чобруцким782Поиск проводился по запросам как от семей в США, так и по запросам со стороны родственников в Европе и Советском Союзе. Вслед за установлением контактов, Союз оказывал материальную помощь нуждающимся посылками и деньгами. В Союз обращались многие представители нееврейских беженских организаций, а также граждане Канады, центральной и южной Америки по вопросам поиска близких в Советском Союзе. Пользуясь опытом Союза русских евреев в США, Всемирный еврейский конгресс обратился к офису в Ташкенте в апреле 1945 г. по организации поисков членов семей. Интересно, что запросы по поиску родных в США приходили в Союз и при посредничестве Советского генерального консульства в Нью-Йорке (в 1944 г. поступило 400 запросов!). Союз русских евреев в Нью-Йорке предоставил «Джойнту» списки особо нуждающихся советских граждан. Помощь была направлена 4 000 семьям. Несмотря на эту помощь, организаторы Союза дистанцировались от политики сближения с Советским Союзом, следуя исключительно интересам гуманизма. Комментируя в одном из писем 1945 года поход группы эмигрантов во главе с В. А. Маклаковым к советскому послу в Париже, Гольденвейзер выразил позицию старшего поколения эмигрантов: «<…> Закрывать глаза на концентрационные лагеря, НКВД, бессудные казни, подневольный труд и т<ак> д<алее> и в порыве патриотического восторга протягивать непрошенную руку примирения ответственной за этот режим власти, означает идеологическую капитуляцию. В эпоху отчуждения и охлаждения между демократиями и Россией, которая неизбежно наступит, мы должны сохранить право олицетворять собою Россию, не запятнанную жестокостью, лукавством и угашением духа»783.