Якудза из другого мира. Том V

— Эх, дитя моё, если бы у вас, кроме доброго и чуткого сердца нашлось для старика ещё две тысячи иен… — похоже, что сэнсэй всё-таки собрался всхлипнуть.

— Да всё у него нормально, — вмешался я, оттирая старика в сторону. — Хикамару-сан, благодарю вас за участие и помощь. И большое спасибо, что не стали задерживать Тигра.

— Задерживать? — чуть ли не взвыл старик. — Что этот мерзавец ещё натворил? Ох, моё бедное сердце! Думаю, что две тысячи иен помогут пережить очередной удар по его покрытой шрамами поверхности. «Скорая» ещё не уехала? Как же она была бы кстати… Я даже боюсь представить, что он сделал…

— Я потом скажу, — отмахнулся я от старика. — Хикамару-сан, мы очень вам благодарны за сотрудничество. Мы ещё можем быть чем-нибудь полезны?

Она оглянулась на своих коллег, которые уже усаживались в машины. После этого повернулась к нам:

— Вы точно не хотите подавать заявление на ущерб и на заведение дела?

— Всё, что нужно, я сообщил вашим коллегам, — помотал головой сэнсэй. — И они были более добры ко мне, чем вы. Даже почти что дали недостающие для успокоения души две тысячи. Я не говорю, что у вас нет таких денег, я просто всё больше убеждаюсь в жестокости и неотзывчивости нашего мира…

— Сэнсэй, перестань, ты заставляешь меня краснеть, — пресек я очередную попытку попрошайничества.

— Вот я и говорю — наш мир жесток. Мои ученики не только заставляют мои морщины становиться глубже — они ещё и стыдятся меня при этом. Изаму, я от тебя такого не ожидал, — скрестил руки на груди Норобу и встал в позу оскорбленной невинности.

Я же только покачал головой, взял Наоки за локоть и отвел прочь от тяжело вздыхающего сэнсэя. Наоки не убирала руку. На щеках у неё играл румянец и она потупилась, пока я говорил:

— Вы простите сэнсэя Норобу. Он очень переживает из-за случившегося и от этого у него такая реакция. Он очень любит Киоси, и…

— Киоси, иди убирай своё говно, а то разлетелось по всему саду! — послышался голос Норобу. — Иди убирай, а то выброшу на улицу и пусть бездомные растащут по ночлежкам! Да и сам в ночлежку отправишься!

— Поэтому всегда волнуется за него, — закончил я.

— Всё нормально, Такаги-сан, — произнесла Наоки. — Скажите, этот взрыв был случайностью?

— Конечно, Киоси же букашку не обидит…

— Амбал, слышал, что сказал сэнсэй? — донесся голос Киоси. — А ну, убирай моё раскиданное хозяйство. Убирай, пока по щам не настучал!

— Он очень миролюбивый и добрый мальчик…

— Хули смотришь? Или мне босса позвать? Тогда придется тебе ещё и руку сломать в трех местах. А может быть и две… Чем тогда подтираться будешь? — продолжал опровергать мои слова маленький тануки. — Куда пошёл? А ну, стоять! Я ещё не договорил! Куда пошел? Щас ноги поломаю!

— Да уж, — покачала головой Наоки, — очень добрый и миролюбивый.

— Это они так шутят, — вырвалось у меня.

А что я ещё мог сказать, глядя на этих двоих? Один, здоровенный амбал, развесил сопли, да вытирает глаза рукавом, а второй, мелкий и щуплый, гавкает на первого так, как будто тот ему по гроб жизни должен. А третий? Норобу на этот раз начал клянчить деньги у пожарников. Те со всем уважением старались ретироваться как можно быстрее, но от Норобу так просто не уйдешь — он начал рассказывать про жестокую жизнь и тяжелые нравы учеников.

Да что с ними со всеми такое творится?

— Ладно, господин Такаги, надеюсь, что это у них последствия шока сказываются. Вот моя визитка, если что узнаете — звоните, — Наоки достала из кармана и протянула мне розоватый прямоугольник.

Как полагается вежливому мальчику, я взял прямоугольник и, отсчитав положенные секунды на лицезрение оного, положил его в свой бумажник и поблагодарил офицера за такую честь. Постарался подольше задержать руку в своей ладони. Она не сопротивлялась.

Когда же дежурные автомобили разъехались, постарался собрать всю свою банду и увести с улицы. Соседи поглядывали на нас. но не решались подойти. Они как будто занимались своими делами, которыми давно планировали заняться на улице. А я увел хныкающего Тигра, злого чертенка Киоси и попрошайничающего Норобу. За короткий путь мне признались в любви и обожании, обматерили и попытались взять в долг.

Мой левый глаз два раза дернулся. Что-то тут явно не так.

Уже дома я усадил на пол троицу и отправился на кухню. Велел всем заткнуться и пока не вернусь — не произносить ни слова. На кухне заварил чай и вернулся уже с подносом. Следовало всё быстренько взвесить и обсудить. Нападение сейчас вряд ли повторится, а вот подумать стоило.

Когда я вошел в комнату, то троица молчала, но активно обменивалась СМС. Похоже, что Киоси всех пригласил на страничку в социальную сеть и теперь то тут, то там раздавались звуки сообщений. Тигр продолжал безмолвно хныкать, Киоси багровел лицом, а Норобу улыбался и, время от времени, протягивал руку то одному, то другому.

— В общем, так… — начал было я, но осекся.

После короткого стука в дом вошел Малыш Джо. Его огромная фигура сумоиста с трудом протиснулась сквозь коридор прихожей, а после оказалась в гостиной. В большой комнате сразу как-то стало тесно.