Якудза

Время тянулось медленно, словно резиновое, и когда в металлическое окошко «кормушки» въехали две алюминиевые плошки с до боли знакомой по армии кашей «дробь шестнадцать», спать уже хотелось неимоверно.

– Так вот зачем они дырку в двери пропилили, – сказал Витек, позевывая.

– Ага, за этим. У нас она так и называется – кормушкой, – синхронно разевая пасть, отозвался Афанасий. Видимо, ему тоже порядком надоело сидеть на одном месте и учить салагу премудростям тюремной жизни.

Запихнув в себя кашу и залив это дело стаканом подкрашенной воды, гордо именуемой чаем, Витек почти мгновенно вырубился. «Только бы не проспать, – мелькнула последняя мысль. – В четыре подъем. Максимум в пять. Только бы…»

* * *

Он проснулся от того, что тусклый солнечный луч, чудом пробившись сквозь грязный плексиглас маленького окошка, перекрещенного вдобавок решеткой из толстенной арматуры, забрался под ресницы и начал назойливо ковыряться в глазу.

Витек с трудом разлепил веки.

«Проспал! Идиот… А как же?.. Афанасий же обещал…»

Соседние нары были пусты. Лежала на них только худая подушка и смятый бычок «Примы», похожий на дохлую гусеницу.

Загрохотала и откинулась дверца «кормушки», в образовавшееся прямоугольное окно всунулась суровая физиономия раза в три шире Мартынюковой. В «кормушке» поместился только хмурый волчий взгляд и козырек фуражки.

– С вещами на выход, – сказала физиономия, захлопнула дверцу «кормушки» и принялась отпирать дверь.

«Это вот это „вглухую конченый лох”?! Ну, спасибо, Афоня, насоветовал, разбудил, – горько думал Витек, идя вдоль коридора. – Такого „лоха» вырубать, пожалуй, ноги отвалятся. Вместе с руками и головой в придачу… Будешь как эта… как ее… Ника Самофакийская?.. Ну и черт с вами со всеми. Не отсюда, так с тюрьмы или с зоны дерну. Отовсюду люди бегут. Мы еще посмотрим, кто кого. А на будущее таким Афанасиям с их советами буду прям в грызло бить, чтоб голова не шаталась».

У знакомой фанерной двери с облезлой ручкой его аккуратно тормознули и легко поставили лицом к стене – Витек не успел и «ох» сказать.

«Надо ж, как мешок с дерьмом валяет. Туда-сюда. Ну, кабан! А чего ж он наручники-то не одел? – запоздало удивился Витек. – Хотя на фига ему наручники. Поди сбеги от такого. Блин, качаться, что ли, начать? Вон в фильмах американских все зэки там только и делают, что железо тягают. Интересно, как у нас на зонах с этим? Похоже, скоро узнаю… А Афоня все-таки сука…»

У двери «кабан» повторил вчерашние манипуляции Мартынюка, только гораздо более солидно – мощно, плавно и без суеты. Открыл дверь, просунул голову.

– Товарищ капитан, арестованного доставил.

– Заводи.

Его завели – ладонью, словно железным поршнем, между лопаток надавили. Не обидно, но и так, чтоб задержанный заодно понял, проникся и не рыпался. Хотя Витек проникся уже давно и рыпаться даже и не думал.

Он перешагнул порог.

И снова дежавю.

Десять квадратных метров, два стула, стол, шкаф и следователь. Хотя нет. Дежавю – это когда картина или событие повторяются один в один. На этот раз капитан сидел за столом лицом к вошедшему, и на этом самом непроницаемом лице проступили какие-то человеческие эмоции. Пожалуй, можно было сказать, что каменный гость в милицейской форме выглядит слегка удивленным.

И еще. На этот раз листок, лежавший на столе перед следователем, был заполнен машинописным текстом и украшен синими гербовыми печатями.

Следователь оторвался от листка и поднял глаза на Витька. С минуту он внимательно рассматривал его, словно видел впервые, потом перевернул листок и ткнул в него авторучкой.

– Распишись здесь и здесь.

Витек расписался не читая.

«Какая разница, что он там нацарапал. Сейчас тот кабан сцапает за цугундер – и чеши-ка ты, Витя, в тундру. Но ничего…»

– А теперь можешь идти.

– В тундру? – спросил Витек.

– А куда хочешь, туда и иди, – сказал следователь. – Можно и в тундру. А лучше – домой.

На Витька напал ступор. Теперь он не отрываясь смотрел на следователя. Хотелось спросить: «Как так домой?» – но почему-то не спрашивалось. Ступор, он и есть ступор.

– Да что я тебе, красна девица, – рассердился Макаренко. – Чего уставился? Сказано, домой иди.

– К-как домой?

– Ногами. Вообще-то перед тем, как подписывать документы, их читать рекомендуется. Ты только что расписался под постановлением о твоем освобождении. Сегодня утром генеральный прокурор лично звонил. Приказано тебя освободить за отсутствием состава преступления. Прикинь, а? За отсутствием состава! При том, что тебя с поличным взяли у машины с килограммом травы у ног и кучей теплых трупов рядышком. Ну, трава твоя не твоя, может, и под вопросом, но трупы-то точно твои! Нет, ну убей меня Бог, ничего не понимаю. Что у вас тут на периферии делается? Неужели на свете хоть здесь справедливость появилась? Как думаешь, Витек?

А вот думать сейчас для Витька было проблематично. Ну не было мыслей в голове – хоть убей. Одна вертелась – так себе мыслишка, сейчас уже неважная совсем. Но все ж вертелась, проклятая. И так как других мыслей не было, Витек ее и озвучил.

– Гражданин следователь.

Следователь хмыкнул, дернув уголком рта.