Якутские мифы - Саха θс-номохторо

Старик принял заклинание, шаман пришел в чувство и продолжал заклинать. Когда шаман с заклинаниями поднялся на бугор, за ним последовали эргисцы и сделали новый могильный лабаз. Поставили шесть столбов, на поперечных перекладинах которых сделали настил, на которых устроили маленький амбарчик вроде сруба для лисят. Внутри амбара [поставили] гроб из долбленой вроде корыта колоды, туда положили останки старика. Подстелили рысью шкуру, под голову подложили соболя, накрыли волчьим одеялом. Когда увидели, говорят, старик лежал совсем целый, весь желтый. Гроб закрыли крышкой из досок и заколотили гвоздями, кругом обмазали черной серой. Внутри гроба положили его нож. Снаружи гроба, внутри амбарчика в головах положили его бубен, справа лук, колчан со стрелами, слева пальму. В ногах положили его седло и в котелок с дырявым дном положили семь серебряных талеров. Когда амбар покрыли, то сверху сделали двускатную крышу. Так, подняв и схоронив останки старика, зарезав и съев девять лошадей, распив кумыс в девяти симирях, устроили ысыах. Шаман же душу старика поднял в Верхний мир.

IV

Промахи и ошибки эргисцев при поднятии останков своего предка имели, говорят, плохие последствия; а может быть это случайность.

В следующем году случился падеж лошадей. Это за то, что при перезахоронении останков старика девятой кобылой присоединили белоногую сивую, у эргисцев пропали все лошади. Так говорили.

Через год после этого пришла эпидемия кровавого поноса. Тогда умер тот старшина Ефрем, который в предыдущем году, будучи женатым, дерзнул участвовать в поднятии останков старика.

Петр Гермогенов за то, что будучи острым на язык, укротил гнев духов старика, стал, говорят, понимать язык всех тварей, бегающих и летающих. Этого дара он потом лишился по своей глупости. После женитьбы он ехал к своему тестю в Одунинский наслег и на берегу речки Суон Юрэх услышал, как ворон заговорил по-человечески. Про это он рассказал своему тестю. После того он стал совершенно глухим, человеком тупым и слабым. Говорят, если кто понимает речь тварей, летающих и бегающих, тот это никому не должен рассказывать. Только перед смертью должен рассказать самому младшему из своих детей о том, что ему приходилось слышать.

Позднейшим людям Эргис не чинил неприятностей. Ылаар[207], прибывший с приисков разорившимся, однажды в пьяном виде сказал: «Возьму лук старика-дедушки и буду жить охотой». Он-то негодник, что сказал, то и выполнил. Однажды он пошел на могилу старика, забрался в амбар лабаза, взял лук и, расматривая его, стал рассуждать: «Взять мне или не взять? Если я возьму, будет ли это иметь плохие последствия?» — рассуждая так, сидя, он уснул. Когда проснулся, как сел, так и сидит, оказывается. День вечерел, тени стали длинными. Дрожь пробежала по телу. Тогда он положил лук, спустился с лабаза и пришел в свое летнее урочище Алар. Там люди спросили: «Петр, где ты пропадал в течение двух суток?»

Затем тоже было другое происшествие. В Немюгюнцах был, говорят, человек по имени Илья Сумасбродный, живущий на речке Суон Юрэх, человек неважный, волынщик. Этот человек, промотав все состояние в карты, подумал: «Передают, что у старика Эргиса есть семь серебряных талеров. Если бы взять их и поставить на кон, то ни одному двурукому не проиграл бы в карты. Однажды весной, когда снег стал садиться от тепла, Илья Сумасбродный пошел на могильный лабаз шамана Эргиса, поднялся, подтянувшись на руках, с дырявого котелка старика сгреб в ладонь монеты и, спустившись, пошел с бугра на речку Хатынг Юрэгэ. Когда он шел, сзади раздался шум. Он оглянулся: на уровне средних ветвей деревьев, не касаясь земли ногами, летит наяву сам старик. Увидев это, Илья крикнул: «Если жалко тебе, бери!» — деньги кинул назад и побежал. Это так и осталось. С Ильей Сумасбродным ничего не случилось.

V

Останки старика Эргиса должны были перезахоронить [потомки] на девятом поколении от него. При третьем перезахоронении останки старика должны были закопать в землю. Тогда должны, говорят, заставить шамана камлать, на поминки забить двух чисто-белых лошадей и одного четырехтравого черно-бурого быка-пороза. Так рассказывали старинные люди.

Со слов Ивана Гаврильевича Петрова, 64 лет, Эргисский наслег Западно-Кангаласского (ныне Орджоникидзевского) района. Записал Г.У. Гермогенов (Эргис), июль 1930 г., местность Кытыл [ИПРЯ, ч. 2, с. 255–258].

195. Ойун Уол

Предком якутов Хоптогинского наслега Амгинского района был Ойун Уол. Он имел шаманский костюм с серебряными привесками.

Тот шаман узнал, что близок час его смерти. Перед смертью он заранее выкопал себе могилу, попросил разжечь костер и продежурить всю ночь. Те, кто дежурил, осмотрели утром место, где они ночью жгли костер, оказалось, что на золе остался след четырех копыт коня, улетевшего на небо в южную сторону.