Яма

От звуков его охрипшего голоса живот Доминики стянуло тугим ноющим узлом. Пальцы, которые до этого бесцельно покоились на крепких плечах Градского, судорожно вцепились в ткань его свитера. Изо рта вышел шумный выдох.

— Нет.

Хоть у Кузи и хватило смелости для устных заверений, в глазах ее видел полнейшее смятение.

— Если передумаешь или испугаешься, только скажи… Ничего не будет.

— Не передумаю.

Когда-то у Доминики были железные принципы касательно романтических отношений и яростные предубеждения к персоне самого Градского… Но за месяцы дружбы они сблизились настолько, что все желания, казалось, стали умещаться в рамки дозволенного.

— Не передумаю, Сережа, — прикрывая глаза, подняла руки к его лицу. Подрагивающими пальцами провела от висков к скулам и замерла. — Я понимаю, что ты привык проводить ночи определенным образом… Я осознаю зачем ты меня позвал. Не надо со мной цацкаться.

— Но я вижу, что ты нервничаешь. И я хочу с тобой цацкаться. Постоянно. И да, уже давно.

Глаза Ники сначала максимально расширились, а следом — прищурились.

— Сам в шоке, — просипел Градский.

Приготовился к тому, что она пожелает развить тему. Это же Кузя, она любит поболтать. Но вместо вопросов и сумбурных размышлений, с ее стороны последовали действия. Приподнявшись на носочках, она поцеловала его первой.

За годы беспорядочных половых связей, в поисках каких-то ощущений, Градского целовали множество раз, только ни один из этих поцелуев не подготовил его к тем чувствам, которые разгорелись внутри него, когда то же сделала Доминика. Она действовала мягко и осторожно, дрожа от волнения и естественного для нее смущения. С самозабвенным любопытством и страстью, прорывающейся в резких вздохах и жадных всасываниях.

Впервые в жизни близость с девушкой заставила Сергея содрогнуться. А ведь они еще даже не раздевались…

Очень быстро движение губ стало торопливым, как ни старался себя тормозить. Все эти сумасшедшие чувства, которые, если бы не эйфория, по симптоматике походили на какую-то дебильную психоатаку, рванули по груди вверх. Напряженные мышцы прошил неконтролируемый трепет. Кровь в венах, самостоятельно пройдя ряд химических реакций, превратилась в горячую и густую субстанцию, которой вдруг понадобилось совершать свой привычный кругооборот с головокружительной и опьяняющей скоростью.

Разрывая поцелуй, Градский уперся ладонями в столешницу по бокам от девушки. Коснулся губами острого подбородка. Глубоко и разорванно вдохнул, оставляя на ее покрытой мурашками коже кривую быстрых влажных поцелуев.

— Плюшка, ты такая… Черт возьми, я зверею…

— Я тоже, Сережа.

Прерывисто вздохнула, когда он посадил ее на кухонный островок.

— С тобой… С тобой — другая.

— Со мной — моя?

Стиснутые колени уперлись Градскому в пах, неосознанно удерживая на расстоянии, вопреки тому, что верхней частью тела продолжала к нему тянуться. Чувствовала его возбуждение и инстинктивно откликалась, но все еще не понимала, что именно требуется от нее.

— Твоя.

Горячие ладони огладили напряженные бедра.

— Сережа, — протянула тоненько и задушенно, цепляясь за широкие плечи. Повисая на Градском без какого-либо стеснения и предрассудков. — Ты так хорошо пахнешь… Лучше всего на свете! Я всегда балдею. Да! Хочу тобой одним дышать… Хочу…

У Сереги для нее столько слов не находилось. Не знал, что ей отвечать. Хотя, наверное, должен был что-то говорить… В голове полнейший кавардак случился. Связных мыслей не осталось.

Прижимаясь к Никиным припухшим губам, целовал ее практически отчаянно. Отработанным движением, не успевая себя контролировать, потянул с подрагивающих плеч кофту, молния на которой поехала вниз, медленно оголяя желанное тело.

Кто же предполагал, что под мастеркой у Кузи окажется только черный кружевной лифчик?

Сердце Градского забилось тяжело и отрывисто. Ладони с непроизвольной силой стиснули талию, заставляя Нику поморщиться от боли, а его — от досады и какой-то душевной потерянности. Реальность происходящего пошатнулась. Рассудок и подсознание поплыли разрозненными бликами.

Закат. Безумная пульсация в висках.

Неосознанно задерживая дыхание, пытался заставить себя поднять взгляд на лицо Доминики и отогнать мысль о том, чтобы потянуть чашки лифчика вниз, не представлять, как они вытолкнут наружу идеальные полушария Плюшкиных сисек, не фантазировать о том, как впервые увидит ее соски.

"Ох-хо-хо, бл*дь, вашу мать…"

Весь этот мыслительный цикл закончился полнейшим провалом.

Схватив руками за колени, дернул Кузнецову на себя. Инстинктивно она впустила его между своих ног и позволила полноценно прижаться. На разбеге желаний ближе, чем требовал накал возбуждения. Из-за бесконтрольной физической силы болезненно вдавливая себя в ее тело.

— Сережа… — все, что вырвалось у Ники.

Физический контакт, когда горячие и чуть грубоватые ладони поползли по голой коже живота, рук и спины, поразил ее остротой новых ощущений. Озноб и жар накатили сменными головокружительными волнами.

— Кузя… Плюшка… М-м-м… Я раздену тебя?

— Ага. Угум. Да. Хорошо.