Ямата-но Орочи

Я мельком глянул на Мадару, ожидая его действий. За его спиной медленно сконденсировалась одна на миг пропавшая Гудодама. Ее взрыв и разметал моих драконов. Сам же Учиха уже завис в воздухе возле Шинджу и был готов применить технику поглощения. Здесь без изменений. А вот Зецу... Рядом со мной в воздухе вспыхнуло яркое пламя. Алые язычки огня в форме перьев закружились в танце. Они казались легкими, ажурными и безобидными. Но от их жара от земли потянулся дымок, камень начал трескаться, словно пот на его поверхности проступили мутные капельки стекла. Эта тень Судзаку остановила Зецу и заставила его отшатнуться.

— Ты слишком настойчиво пытаешься подставить себя под мои удары, — заметил я. — Слишком очевидно, что с силой Десятихвостого ты все равно больше рассчитываешь на отражающую технику. Она так сильна?

Черная тень на лице марионетки зашевелилась, напоминая ожившую смолянистую массу, на гладкой поверхности которой плавали два желтых круглых пятна. И они уставились на меня. Тень прорезал рваный провал рта и зашевелился.

— Хе-хе. Эта способность должна была убить тебя, — звук голоса Зецу был странным, словно рождался где-то в стороне от самой твари. — Она поглощает силу атаки врага и возвращает ее обратно. Даже желания убить ее носителя хватает, чтобы умереть самому.

— Тогда я понимаю, почему ты так рассчитываешь на нее, — кивнул я.

— Ты давно известен своей сильнейшей жаждой убийства, — подтвердил мои невысказанные догадки Зецу.

— Забавно, — я искренне усмехнулся.

Ведь если Зецу не лгал, то он выбрал совершено беспроигрышный вариант моего устранения. Если его техника отражает одно намерение убийства, то для тех, кто активно пользуется сакки, она особенно опасна. Забузе повезло, что он не встретил Зецу сейчас. Однако со мной все иначе. Еще Мито обзывала меня дураком за то, что я не испытываю ни к кому зла. Мне, с высоты своего опыта, кажется это просто бессмысленным. Мое отношение к смерти иное, я пережил ее. И какой после этого смысл в ненависти? Мне понятны мотивы людей, я использую их темные стороны. Если же они начинают мешать мне создавать приемлемое для себя общество и условия для жизни, то просто стараюсь устранить, как болезнь. Естественно, я не ангел. Просто старый циничный сноб.

— Моё сакки — не сакки вовсе. Это не жажда смерти, — пояснил я Зецу. — Я ведь Рюджин, а не Шинигами. Я просто показываю будущее, которое ждет всех. Всех без исключения.

Память того, что было между жизнями. Небытие, его неотвратимость, по сравнению с которой все потуги существ этого мира достичь бессмертия просто тщетны. Осознание потери себя, осознание даже не одиночества, а чего-то более глобального. В одиночестве есть хотя бы ты сам, в небытии нет никого. Некоторые нинсо пытаются достичь этого состояния при жизни, называя его ступенью к нирване. Именно моё сакки когда-то подтолкнуло Бансая к созданию Храма Восьми Королей-Драконов и привело к расколу нинсо в Стране Огня. Однако даже он и его братья не способны оставить свои страсти, чтобы принять пустоту. Это не в человеческой природе.

Зецу не человек, но это его не спасло. Мое духовное давление невольно прорвалось наружу. Существо за барьером из пылающих перьев отшатнулось и захрипело, дергаясь, как сломанная кукла.

— Это и твое будущее, — спокойно заметил я, наблюдая за реакцией Зецу, — но у меня пока нет планов его приближать.

— Странно слышать это после того, как ты устроил ловушку с Дейдарой, — медленно и через силу ответил Зецу.

— У меня не было намерения убить тебя. Только захватить и использовать. Я уже говорил тебе, какова моя цель, пусть тогда и не посчитал нужным раскрывать степень своей информированности. Мне нужна Кагуя. Я хотел захватить тебя, потому что не хотел рисковать. Ты уже готовишься к возрождению Кагуи едва ли не тысячу лет. Если бы решил отложить свой план еще лет на сто, это было бы мне невыгодно. К счастью, ты уже прошел точку невозврата. Кагуя вернется раньше ее клана.

— Ооцуцуки возвращаются, — догадался Зецу. — Мама боялась этого и готовилась. Если бы не глупые сыновья, то бояться было бы нечего.

— Мне нужно более подробно узнать об Ооцуцуки и о плане Кагуи. Как она собиралась им противостоять? Не армией же Белых Зецу, — я отвернулся от медленно отползающего от огненной стены Зецу и посмотрел в небеса, где исполинский ствол Шинджу словно падал в черную дыру и пропадал в теле Мадары.

— Ты не до конца честен со мной, Белый Змей. Зачем тебе мешать мне, если ты ждешь возвращения Кагуи?

— Если Кагуя возродится по твоему плану, то она может решить, что может говорить со мной с позиции силы. Это усложнит наши переговоры. И в итоге навредит ей.

— Если ты хочешь уберечь мир от Ооцуцуки, то тебе нужна вся сила Кагуи.

— Эта сила уже моя. Биджу и шиноби на моей стороне.

— Ты недооцениваешь ее силу. Вся твоя армия прячется за тонкими границами барьера, который может рухнуть от одного тычка пальца джинчурики Десятихвостого. Шиноби не сравняться с Кагуей.

— Это ты недооцениваешь силу шиноби. Не джинчурики ли Десятихвостого бежал от пары детей?