Ямата-но Орочи

— Короче, я вас понял, — опустив алюминиевую кружку, решительно сказал Итачи, когда проклятия товарищей на головы всех и вся начали повторяться. — Давайте так. Вы знаете, кто моя мать и кем она приходится Дайкаге-сама. Значит, предложение такое. Пишем письмо ему.

— О, точно! Наваки, давай еще и через тебя до него попробуем достучаться!

— Хорошая идея! — с жаром поддержал Сенджу. — Тентен, у тебя точно есть свиток, давай сюда! Сейчас я все им выскажу!

Отряд с возбуждением накинулся на предложенную идею, выплескивая на бумагу накопившиеся негодование, гнев, страх. Все то, что Итачи не позволял им пережить и осмыслить весь день, заставляя работать, выйти из опасной зоны и выполнить миссию, сохранив свои жизни. Все, как учил его отец. Искусство гендзюцу, для которого не нужна чакра. Вообще-то это все рассказывали и в школе, и должны были научить в академии, но не все усваивают уроки легко. И не все умеют применять их в жизни сразу. Итачи тоже не был в этом хорош. Этот день его очень вымотал духовно.

Уже в сумерках, дыша свежим воздухом, он бездумно смотрел в чистые, покрытые мириадами звезд небеса. Насладиться несколькими минутами перед отбоем в тишине — истинное блаженство, которого его, впрочем, быстро лишили.

— И что ты будешь делать с этим письмом?

Резко обернувшись на голос, Итачи заметил сидящего на ветке ближайшего дерева Учиха Сецуну. Шиноби подобрался бесшумно, застав Итачи врасплох как своим появлением, так и вопросом.

— Ничего, — пожав плечами, ответил Сецуне Итачи. — Завтра само все решится.

— Так оно обычно и бывает, — согласился старший шиноби. — Утро вечера мудренее… Не помню, у кого услышал эту присказку, но она верная. Ты молодец. Не зря Дайкаге выбрал тебя командиром отряда, а не какого-то потомка именитых родителей. Только, заботясь о других, ты и о себе не забывай.

— О себе?

— Не притворяйся, что не понимаешь, — раздраженно сказал Сецуна, спрыгнув с дерева. — Мы Учиха, за твоим спокойным лицом всякое может скрываться. Твоя мать тоже выглядела так, словно война для нее — родная стихия. А потом у нее пробудился Мангекьё Шаринган. Мы оба понимаем, что на пустом месте подобное не происходит. Следи за собой, чтобы это не пришлось делать нам.

— Я постараюсь.

— А я понадеюсь на тебя, — рассмеялся старший Учиха. — Молодец. И ты особо на командиров не серчай. За последние годы многие отвыкли от того, что смерть ходит всегда рядом с нами. Жизнь в тени Рюджина слишком спокойна. У моего отца было семь братьев и сестер. До четырнадцати лет дожили лишь двое. И это при наличии хороших ирьенинов. Можешь спросить у своей подружки, Гурен, как жилось в кланах послабее или вовсе вне мира шиноби, когда из пятнадцати детей до взрослой жизни доживали лишь трое, и почти каждые роды кончались одной или двумя смертями. Лекарства Дайкаге — о них редко вспоминают, пока не начинается большой мор, но они не ограничиваются вакцинами. Жизнь стала слишком хороша, не все помнят, что она всегда заканчивается одинаково. И, выбрав путь шиноби, ты уже должен смириться с этим.

— Я понимаю.

— Понимай еще и то, что из-за этого всякие идиоты малолетние сами ищут, как бы себе нервы пощекотать, и лезут в пекло, прощаясь со своей пустой башкой, — зло процедил Сецуна. — Твой буйный друг желает перерасти своих родителей, сделать свое имя и выйти из их тени, это всем давно понятно, не слишком-то потакай его стремлениям. Сегодня вы сделали глупость, пусть вам и повезло, но удача слишком переменчива, ясно тебе, нет?

— Да ясно мне все, — недовольно нахмурился Итачи. — Зачем ты мне все это говоришь? Что за внезапная забота?

— Не хочу быть тем, кто принесет твое хладное тело матери, — отвернувшись, неохотно ответил Сецуна, — а сегодня были все шансы на это. Не люблю я такое. Но еще больше не люблю хоронить матерей с их детьми. Так что считай это моей благодарностью, что вы заглянули в ту деревушку раньше нас.

— Мы сделали то, что должны были, — пожал плечами Итачи.

— И это правильно. Продолжай в том же духе, — похлопав по плечу, напутствовал Сецуна, прежде чем уйти.

Итачи недоуменно посмотрел ему вслед. Раньше Учиха редко относились к нему так. Все-таки для них он был сыном неизвестного отца, сыном пошедшей против клановых правил Микото. Наверное, слова Сецуны можно считать признанием. Эта мысль заставила Итачи слабо улыбнуться. Пусть это никогда не казалось особо важным, но признание все же приятно.

— Итачи, — неуверенно позвали его из-за спины, — он тебе ничего не сделал?

Дернувшись от внезапно показавшейся из-за дерева Хинаты, Итачи в сердцах высказался:

— Вот же… Вы меня сегодня доконать решили? Ты-то здесь откуда?

— Ну, мы тебя потеряли, я решила посмотреть, где ты. Смотрю, рядом с тобой шиноби. Ну, думаю, отчитывают тебя опять, — выступив из-за дерева, пояснила Хината. — Я и решила тебя поддержать.

— Из-за дерева? — насмешливо уточнил Итачи.

— Морально, — посмеялась в кулачок Хината. — Я помолилась за тебя.

— Ох, ну спасибо, конечно.