Ян (не) для Янки

Уже раз десять прошу таксиста ехать быстрее, но тот, видимо, позабыл, где расположена педаль газа. Мы еле тащимся по опустевшему проспекту, чинно останавливаясь на каждом светофоре. Минуты медленно и мучительно тянутся одна за другой, а я неустанно накручиваю себя. Осознание, что сам подтолкнул Даянку в эту яму, сводит с ума! Это я лишил её нормальной работы и вынудил по ночам драить посуду! Это по моей вине, я уверен, она лишилась крыши над головой! Моё дурацкое стремление – сделать как можно лучше, уберечь девчонку от самого себя, сыграло с ней злую шутку! Я виноват! И понятия не имею, как всё исправить!

К дверям «Валькирии» подлетаю во взвинченном состоянии. Убогий клуб на территории промзоны больше походит на притон для местной гопоты. Кривая, перегоревшая в паре букв неоновая вывеска, толпы странного вида пацанов навеселе у входа и уже с улицы бьющая по мозгам электронная музыка не внушают доверия совершенно!

Внутри всё становится ещё печальнее. Слишком многолюдно! Чересчур тесно! Воздух спёртый, глаза щиплет от дыма, а лучи неона дёргаются в хаотичном беспорядке, нарушая и без того шаткое равновесие некоторых гостей.

Уверенным шагом пробираюсь вглубь: мне нужно попасть на кухню и забрать Даяну из этой вакханалии! Представляю её уставшей, измождённой, обессиленной, среди горы чужих объедков, и готов лезть на стену от собственной подлости.

Каково же моё удивление, когда среди сотен незнакомых лиц возле барной стойки цепляюсь взглядом за родную улыбку. Живую, настоящую! Даяна мило щебечет с красавчиком-барменом, не замечая вокруг себя ничего. Мне кажется, или она стала немного выше. Волосы аккуратно забраны в хвост, а на голове красуется какая-то фигня, напоминающая то ли колпак, то ли повязку. Как мотылёк, безрассудно летящий на свет, я подхожу ближе и мгновенно замираю, когда Даяна с подносом в руках разворачивается в мою сторону.

Нежная, хрупкая девочка из детства смотрит на меня испуганно, а я только сейчас замечаю, во что она одета! И честно, готов одним придушить того козла, который посмел нарядить Даяну в этот костюм падшей девки!

– Не нравится? – спрашивает с вызовом, перекрикивая шум вокруг. Вижу, что волнуется. Высокими каблучками переступает с места на место, а тонкими ладонями едва удерживает поднос в горизонтальном положении.

– Нет, – получается тихо, но Даяна всё понимает.

– Вот и хорошо! – слегка наклонив голову набок, снова кричит и тут же пытается пройти мимо. – Отойди!

– Стой! – резко преграждаю дорогу, нечаянно касаясь её плеча. Янка дёргается, отчего стаканы на подносе дружно съезжают к краю.

– Руки убери! – недовольно хмурится, а потом поднимает на меня свои огромные глаза, полные тревоги и ненависти, такие искристо-ледяные и колючие, что по спине пробегает холодок. – Иди, куда шёл, Ян!

В ответ лишь мотаю головой и никак не могу понять: за что над нами с такой злобой потешается судьба.

Апельсиновый сок желтыми лужами растекается по полу. Даянка бьет кулачками по моей спине, шипит, посылая к чертовой бабушке, и всячески пытается выкрутиться из моих рук. Держу ее крепко, ладонью прикрывая задирающуюся до неприличия юбку, и уверенно продвигаюсь к выходу. Девичий визг тонет в безвкусной музыке и совершенно меня не трогает. Понимаю, что веду себя, как животное, упрямое, грубое, повинующееся одним только инстинктам, но ничего не могу с собой поделать. Позволить Даяне и дальше разгуливать в таком виде выше моих сил!

– Помогите! – верещит, когда проходим мимо охранников на входе.

Два бугая не сразу реагируют, что дает мне некую фору. Успеваю вынести Даяну на улицу и засунуть в припаркованное у самого входа такси. А после вспоминаю, для чего мне даны кулаки. Мужиков двое – я один. Гора мышц и минимум мозгов против кипящего адреналина в моей крови. Уже через несколько минут помятый, с ссадиной на щеке и сбитыми в кровь костяшками на пальцах сажусь рядом с перепуганной Даяной и командую таксисту гнать! Неважно куда… Чем дальше, тем лучше!

– Ты больной! Чокнутый! – продолжает сыпать оскорблениями Даяна, попутно тарабаня по моему плечу.

– Ага! – расплываюсь в довольной улыбке, впитывая в себя рвущиеся на свободу эмоции Яны. Я скучал. Боже, как же я по ней скучал!

– Ты хоть понимаешь, что натворил? – глаза прищурены, губки поджаты, щеки пылают алым. Яна даже не представляет, какая милая, когда злится. На меня волнами накатывают воспоминания, которые я старался в себе задушить все последние годы. Мне нестерпимо хочется, как раньше, прижать ее к своей груди, носом уткнуться в шелк волос и пообещать, что всегда буду рядом. Но потом понимаю, что нельзя! Нам нельзя! И до хруста сжав челюсть, отворачиваюсь к окну.

– Просвети, – получается незаслуженно грубо.

– Обойдешься! – бросает не менее холодно, а потом обращается к таксисту:

– Обратно отвезите меня! Обратно!

– Нет! Никаких «обратно», – обрываю Даяну на полуслове, жестом указывая водителю ехать вперед.

– Негодяй! Упрямый осел! Эгоист! – новая серия ударов опаляет кожу. – Что ты о себе возомнил, Шахов? Совсем крыша поехала?