Ян (не) для Янки

Полностью полагаюсь на адвоката, а сам бесцеремонно пользуюсь ситуацией и пытаюсь надышаться присутствием Яны. Держу её за руку, уговариваю выпить кофе, вслушиваюсь, как сумасшедший в каждое слово… Нам так о многом нужно поговорить, но, видимо, ещё не время…И, конечно, не место… По глазам Яны вижу: она не готова! Не смирилась. Не приняла. Пытается всеми силами увидеть во мне брата, вот только выходит с трудом. Или не выходит вовсе. Вот опять выдёргивает свою ладонь из моей, отсаживается чуть дальше, взгляд отводит в сторону и прячется от меня за маской нешуточного волнения. Стоит ненароком свернуть от темы аварии, как наше общение тут же становится каким-то смазанным, неловким, обтекаемым. И вроде я не дурак! Понимаю, что здесь и сейчас не получится нормального диалога, но что-то внутри подсказывает: это наш последний шанс всё изменить. Жаль, мы оба его упускаем.

Всё усложняется с приездом матери Фила. Снова слёзы, отрицание, упрёки! Она, как и мы, жаждет правды и надеется на чудо. А ещё боится. И этот её материнский страх подталкивает Ирину к нелепым обвинениям и нападкам в адрес Яны. И без того накалённая обстановка становится и вовсе не выносимой.

Скрепя сердце вызываю такси и уговариваю Даяну уехать. Она не спорит. Бессонная ночь и натянутые до предела нервы дают о себе знать… Яна просит звонить, держать её в курсе и смотрит так, до мурашек по коже, что знаю: сделаю всё, лишь больше никогда не видеть её слёз…

Провожаю взглядом такси и, немного задержавшись в сумраке октябрьской непогоды, возвращаюсь к матери Фила.

– Как это ты не можешь ничего сделать? – Ирина нервно цокает каблучками, широкими шагами измеряя убогий коридор возле приёмного покоя.

– Попроси кого нужно, Олег! Это же Сашка, понимаешь? Он не мог! Это недоразумение какое-то! – глотая слёзы, требует мачеха. Она так взволнована, что не сразу замечает меня, стоящего в двух шагах.

– А на него как выйти? – отчаянно кричит, а я чувствую, как невидимая удавка на моей шее сжимается всё сильнее. – Отлично! За чем дело встало, Олег? Набери Демида! Что? При чём здесь твой сын? Свадьба? Да какое это сейчас имеет значение? На кону судьба Сашки. Я прошу тебя, спаси его! Спаси!

– Спаси! – в сотый раз твердит Ирина незримому собеседнику и наконец замечает меня. Взгляд её потерянный, отрешённый. Подбородок дрожит, видимо, от ехидных отказов отца. Уже знаю, что тот потребует взамен на свою помощь! И оттого начинаю нервно смеяться. Невпопад. Громко. Безнадёжно… Мне даже не нужно говорить с Шаховым, чтобы вмиг осознать: Фила подставили!

Ирина смотрит на меня, как на умалишённого. Морщится. Что-то бормочет в трубку, а потом протягивает мобильный мне.

– Там отец, – роль невинной жертвы ей удаётся на ура. В погоне спасти своего сына на чужого ей наплевать!

– Да! – получается грубо, но иначе я с отцом говорить просто не могу.

– Помнится, утром ты рвался жить по совести, сынок? – приторно цедит Шахов. – Что ж, Саня тебя опередил. Уверен, урок ему запомнится надолго.

– О чём ты? – только сейчас соображаю, что авария произошла ночью, а о своём решении бросить Ди я сообщил отцу только утром. А значит, всё это представление не для меня.

– Твоих рук дело?

– Обижаешь! – смеётся в трубку отец. – Мои руки абсолютно чисты. Ну да ладно, Саня оказался слишком глупым и борзым, за это и поплатился. Надеюсь, только и ты намотал на ус, что играть со мной не стоит.

– Угрожаешь?

– Предостерегаю, сынок. Всего лишь. Недоросли вы, щенки, на батю тявкать! В девять заказал столик в « Короне», Демида с дочкой пригласил, – за тяжестью собственного дыхания едва различаю слова отца. – Только от тебя, Ян, зависеть будет, о чём мы разговаривать будем, понимаешь? Можем о свадьбе и скором возвращении Сашки домой, а можем и…

– Он не виноват, – рычу в трубку. – Я докажу! А Борзый поможет! Слышишь? Я своего решения не изменю!

– Это твой выбор, – смеётся Шахов. – Тебе с ним жить. Хотя погоди…

В трубке слышится непонятный треск и шелест.

– Сейчас на твой номер придёт интересная фотография, – ехидно добавляет отец. – Выводы, конечно, делай сам. Но очень надеюсь, в девять увидеть тебя за ужином, сынок!

Шахов отключается, а я натыкаюсь на замученный взгляд Ирины. Она всё слышала, всё понимает. Впервые на её лице замечаю следы прожитых лет: от сжатых намертво губ расходятся лучиками мелкие морщинки, тени болотными пятнами расползаются под глазами, а в них самих клокочет неимоверная грусть. Ей больно за сына, чья судьба висит на волоске. Стыдно за своё бессилие и неправильный выбор. И наверно, жалко. Меня… Она ни о чём не просит. Забирает мобильный и, обхватив себя руками, отходит к окну.

– Что сделал Фил? – отчего-то уверен, что мачеха в курсе.

– Не знаю, – бормочет та. – Вчера приехал к нам утром. С Олегом в кабинете часа два спорил…Не спрашивай о чём… Я не подслушивала. Только взгляд у Сашки был такой уверенный, свободный… Казалось, он неимоверный груз скинул с плеч. А потом уехал резко. К ней.

– К Яне?

– Да. Сказал, что не может иначе…