Александр Зотов.
«Знамя Юности», Минск, май 1994 г.
из интервью: ТЮМЕНСКИЕ КОНСТРУКЦИИ
ИНСТРУКТОР НЕУМОЕВ РАЗМЫШЛЯЕТ И ВСПОМИНАЕТ
Неумоев: …И я так и исполнил. Первый раз эту вещь («Все Пройдет» — прим. составителя) на флэту у какого-то музыканта, я сейчас его, к сожалению, не помню, это очень известный новосибирский музыкант, такой психоделик, который и с Селивановым писал проекты.
С.: Это не Вадик Кузьмин, часом?
Н.: Нет, не помню…
С.: Может, Валера Рожков?
Н.: Нет, не помню, на точке в Академгородке… Да, наверное, это Валера Рожков… И у него на флэту там был Дима Селиванов, еще живой, и Янка была (говорит тише), и мы там такой сейшенок запалили для себя… И каждый там свои песни, собственно, и пел… Вот я там ее первый раз и спел. Всем очень понравилось — и Летову, и всем. (…)
М.: Про Янку расскажи…
Н.: Про Янку? Гм, гм… Ну, что… А что, собственно, про Янку, ИМЕННО-ТО ЧТО?
М.: А что тебе в голову приходит. Вот я сказал: «Янка»… (Пауза. Ромыч судорожно пьет чай большими глотками.)
Н.: Я даже не знаю, что сказать… Я и про Селиванова ничего — только упомянул, и не стану говорить… И про Янку ничего не стану говорить, потому что о мертвых — либо хорошо, либо ничего…
М.: А по текстам? Вот ты что-то брал от нее? Ведь под влиянием Летова ты был, я не знаю, идеологическим или еще каким…
Н.: (Быстро.) Нет, ну как под влиянием… И он под моим влиянием был! Любая личность… энергообмен происходит, когда люди соприкасаются плотно и пытаются друг друга понять всерьез, то это нормально. Обмен всегда происходит, и часть качеств каких-то перетаскивается… Ну, и (чуть улыбается) часть каких-то янкиных не качеств, а, скажем, некоего такого… (произносит совершенно по-особенному) эмоционального такого состояния, может быть, тоже перешла…
М.: То есть более обостренного, так бы ты это состояние назвал? По сравнению со своим?
Н.: (Слегка мрачнеет.) У Янки? Ну конечно, как у всякой женщины, оно более обостренное. То, что мужчина может пережить умом, она обычно переживает сердцем (нервно усмехается)… Это, конечно, ФАКТ.
Интервью С. Гурьева (С.) и М. Тимофеева (М.)
«ЭНск», Новосибирск, № 2(38)/94 г.
ТАМ ШЛА БОРЬБА ЗА СМЕРТЬ…
«Поэты в миру после строк ставят знак кровоточил… «
Рок-н-ролл, недальновидно определяемый некоторыми критиками и искусствоведами лишь как музыкальный жанр, на самом деле является особой формой общественного сознания, присущей наиболее интеллектуальной и нравственной части молодежи. За время своего существования он стал, по сути, субкультурой, обладающей определенными характеристиками, сходными с различными религиозными и философскими установками. Рок-н-ролл влиял и продолжает влиять не только на систему ценностей молодежи, но и определяет ее поведение. От того, какие ценностные установки он предложит, будет зависеть ориентация данной молодежной культуры в будущем.
Определяющим музыкальным стилем рок-н-ролла в нашей стране с конца 80-х (и особенно с начала 90-х) годов является так называемый «сибирский панк», характеризующийся помимо всего прочего, своеобразной суицидальной эстетикой. Программой, эстетическим манифестом этого направления стал магнитоальбом Янки Дягилевой Домой!. Это призыв уйти туда, откуда пришел: в ничто, в прах. Потому как «нам остались только сбитые коленки», и выход из этой реальности, напоминающей «вертолет без окон и дверей», один… Действенность суицидальной установки доказывается не только творчеством, но и личной судьбой. Так, например, сама Яна Дягилева покончила с собой в мае 1991 года. Внушителен и мартиролог всех тех, кто придерживался, в той или иной степени, названной эстетики и в разное время рассчитался с окружающей действительностью: Селиванов, Башлачев, Чумычкин… Это все талантливейшие поэты и музыканты, каждый их которых едва ли дотянул и до тридцати.