Янмэйская охота

В послеобеденные часы ее величество Минерва прибыла в Палату и потрясла высоких лордов глубиною своей печали: глаза владычицы были красны от слез сострадания. Однако ее величество нашла в себе силы взойти на трибуну и оповестить лордов о здоровье королевы Дарквотера. Ее величество Маделин сделала один крохотный, но обнадеживающий шаг к выздоровлению: она обрела способность говорить свободно, не проваливаясь в беспамятство. В долгой беседе она поведала ее величеству Минерве историю своей юности и дала молодой владычице ряд ценных советов о правлении государством. Так трогательна была забота, проявленная королевой Маделин даже на смертном одре, что именно это и повергло ее величество Минерву в душевную печаль.

Северная птица — 2

6—14 мая 1775г. от Сошествия

Уэймар

Конфликт с мужем оказал сокрушительное влияние на леди Иону. Она уличила супруга в двух проступках, каждый из которых, даже взятый в отдельности, выглядел чудовищно: оправдание жестокого убийцы, распродажа фамильного достояния. Леди Иона ждала от мужа разумных объяснений своих действий — таких, какие Иона смогла бы пусть не одобрить, но понять и принять. Вместо этого она получила встречные обвинения и — немыслимо! — откровенную ложь. Граф Виттор — правитель Великого Дома — повел себя в конфликте как трусливая и склочная мещанка. Это до такой степени не укладывалось в мировосприятие Ионы, что приходилось искать причину проблемы в себе самой. Так капитан, увидев в подзорную трубу коричневое море, решит, что испачкалась линза, а не водная гладь.

Леди Иона сделала единственно возможный вывод: я — скверная супруга. Только этим можно объяснить все неурядицы и беды. Будь я не столь холодна и жестока, муж был бы искренен со мною и не скрыл продажу Светлой Сферы. Будь я мягче и сердечнее, поняла бы, как можно поставить любовь к брату выше справедливости. Будь я более любящей, скучала бы по мужу так же сильно, как он по мне, и не задержалась бы в Фаунтерре надолго. Наконец, будь у меня больше смирения, я не посмела бы обвинять мужа, а просто приняла на веру правильность его поступков.

По мере раздумий леди Ионы, каждое ее самообвинение находило много подтверждений. Да, она любит мужа недостаточно: о том говорил и Эрвин, и пленный Джоакин. Да, она слишком подвержена гордыне, чересчур склонна судить и винить: разве не она так много критиковала Эрвина, пока тот не разъяснил свой план? Да, она слишком крепко верит в звучные абстракции, вроде справедливости, чести, закона — потому на живых несовершенных людей часто глядит свысока. И нет, Иона никогда не считала себя жестокой, но… рожденная в Первой Зиме, воспитанная кайрами, разве могла она полностью избежать фамильного порока?

Леди Иона видела лишь один выход — измениться и стать лучше. Дальнейшие конфликты с мужем породят череду взаимных унижений, о чем противно даже думать. Искать себе оправданий и перекладывать вину — ее понятия о чести не допускали такого. Перекроить графа Виттора согласно своему разумению — сама эта мысль выдает сильнейшую, непростительную гордыню. Нет, возможен лишь один путь: работать над собою.

И тут Иона встретила нежданное препятствие: никто и никогда не учил ее тому, как быть хорошею женой. Имея перед глазами брак родителей — почти идеальный, полный взаимной любви и уважения, — она не задавалась подобным вопросом. Ее замужество, казалось Ионе, непременно будет таким, как у матери — собственно, каким же еще? Но вот ее брак зашатался, и причину Иона видела в себе, и требовала от себя срочных изменений. А как же стать лучшей женою? Хорошая супруга — какова она?