— Какой урок?
— Не знаю, он не сказал. Но думал об этом целую ночь, а наутро порешил: надо нам расстаться. Велел: «Ты, Менсон, отправляйся в Дарквотер и расскажи все Леди-во-Тьме. А я пойду о жизни поразмыслю, да разыщу кое-кого». С тех пор мы и не виделись.
— И вы не знаете, где владыка сейчас?
— Неа.
— Получали от него известия?
— Никаких.
— Ответчик, а можете ли вы чем-то подтвердить свои слова? Имеете ли хоть какие-то доказательства того, что не выдумали всю эту историю?
— Какие еще доказательства? Старик, башкой своей подумай: мы прятались и выжить пытались, а не улики собирали!
— Есть ли свидетели, кто опознал вас?
— Боги, надеюсь, что нет! Кабы были — не жилец Адриан. Мы его переодели поплоше, бородку сбрили, волосы остригли. В сильно людные места он вообще не совался, если нужно чего — только я один.
— Стало быть, вы не имеете никаких подтверждений своим словам?
— Ну, разве рыбачка того разыщите — он может нас вспомнить.
— Ответчик, объясните суду, почему вы рассказали все с самого начала?
Менсон поднял два растопыренных пальца:
— А тут две причины. Одна — хотел я, чтобы вся история с поездом всплыла наверх. А то ведь поначалу на одного меня всех собак вешали. Вот и ждал, пока кто-то вспомнит про мост.
— Какова вторая причина?
— Гм… Да я не думал, что вы мне поверите. Вот когда этот, канцлер, рассказал про Пыль — его-то да, его вы услышали. А шуту кто поверит?
— Ты прав, колпак! — выкрикнул Нортвуд. — Мы тебе не верим! Шкуру свою спасаешь!
Эрвин хлопнул в ладоши, чтобы привлечь к себе внимание.
— Лорд Нортвуд, ваша честь, я полагаю, это правда. Адриан Ингрид Элизабет не погиб в декабре.
— Откуда знаешь, Ориджин?! Может, Менсон лжет!
— Не лжет, милорды. Простите мне излишнюю осведомленность. Зимою, начиная следствие, я послал на берега Бэка одного человека, близко знавшего владыку Адриана. Его имя, — взгляд на Минерву, — Итан Гледис Норма. Учитывая преданность Итана владыке, я знал, что он с высочайшей старательностью проверит факт смерти Адриана — и скроет от меня результаты. Оказав на Итана некоторое давление, я узнал следующее: Эфес на трупе был вставлен в ножны неправильно. Трехгранный кинжал ложится в ножны тремя способами, однако Адриан носил его в том положении, при котором спираль на рукояти обрывается спереди. Спираль на рукояти Эфеса покойника обрывалась сзади, следовательно, кто-то вынул Предмет из ножен и вставил наоборот. Учитывая, сколь редко Эфес покидает ножны, трудно вообразить, зачем кому-то понадобилось вынимать его. Я увидел такое объяснение: сам Адриан повернул кинжал, чтобы передать сообщение верным ему вассалам. А затем нацепил свой оружейный пояс на покойного капитана Грейса, сходного с владыкой и телосложением, и овалом лица. Придворный лекарь, по всей видимости, намеренно совершил ложное опознание — чтобы я не устроил охоту на выжившего владыку.
— Вы знали, что Адриан жив?! Почему вы скрыли это, милорд?
— Я знал лишь то, что найденное тело не принадлежит владыке. Я не знал, жив или мертв настоящий Адриан, потому не спешил с заявлениями. Скажу по правде, господа: я надеялся, что владыке достанет смелости явиться сюда, в Палату, и заявить о себе, и ответить на все наши к нему вопросы. Если уважение к нам, первым лордам Полари, не толкнуло его на этот поступок, то мог заставить хотя бы суд: любимого дядю владыки мы собирались казнить за не совершенное им преступление. «Голос Короны» писал об этом каждый день; Адриан мог узнать о суде и явиться сюда хотя бы затем, чтобы защитить лорда Менсона! Но этого не произошло. И я вынужден заявить, господа: бывший император Полари — не только тиран и сообщник Кукловода, но еще и трус!
Минерва ахнула и побледнела. По залу мановением ветра пробежала холодная волна.
Эрвин громко щелкнул пальцами.
Четыре двери зала одновременно захлопнулись. Шестнадцать кайров загородили собою все выходы.
— Милорд, что происходит?!
— Господа, — отчеканил Эрвин, — я ставлю на повестку один вопрос и требую немедленного решения. Мои воины откроют двери лишь после того, как мы примем его.
— Это недопустимо! Так не делается! Произвол!..