Яноама

Женщина отчаянно кричала, а индеец тянул меня за левую руку. Я вцепилась в гамак руками и ногами, и ему никак не удавалось меня оторвать. Тогда он сказал остальным: «Помогите же, сами послали, а теперь не хотите помочь». Другой мужчина схватил меня за правую руку и сумел разжать мои пальцы, впившиеся в гамак. Я сильно укусила его в плечо, и он сразу отпустил меня. Я ухватилась руками и заплела ногами столб, к которому был привязан гамак. Женщины бросились защищать меня, а из мужчин этой семьи никто даже не пошевелился. Женщины кричали им: «Трусы, все скажут, что вы подлые трусы, дали увести Напаньуму прямо на ваших глазах». Моя хозяйка кричала, плакала. Но ее муж и сыновья неподвижно лежали в гамаках, повернувшись ко мне спиной.

Все же женщинам удалось отстоять меня. «Ложись в гамак»,— сказали они. Тогда мужчины стали отвязывать гамак, и он упал на землю. Я снова уцепилась за столб. В то время я была куда более сильной, чем сейчас. Мужчины тянули меня за руки и за ноги, но все равно оторвать не могли. Тогда кто-то из них предложил: «Давайте унесем ее вместе со столбом». И они стали вытаскивать столб. «Хотите, чтобы все обрушилось! — закричала моя хозяйка.— Отпустите ее, у вас есть свои женщины, а Напаньума моя». Тут сын моей хозяйки сказал: «Если хижина рухнет, я убью из лука сначала Напаньуму, потом вас». Ему ответили: «Попробуй спусти тетиву, коль у тебя достанет смелости! Для начала убей Напаньуму».

Женщины тянули меня в одну сторожу, мужчины — в другую. Они тянули за полосы из белой ткани, которыми мне обвязали грудь, запястья и колени. Полосы врезались мне в кожу. Я отчаянно кричала от боли.

Близилась ночь. Моя хозяйка подбросила сучьев в костер, сказав: «Хочу посмотреть, хватит ли у вас подлости убить ее». Мужчины грубо толкали женщин, те падали на землю, но тут же вскакивали и снова бросались защищать меня. Наконец мужчинам удалось вырвать столб, и он рухнул на землю. Мужчины поволокли меня к центральной площадке, а женщины продолжали тянуть меня в глубь хижины. Матерчатые полосы на груди сбились и сжимали мне теперь горло: я задыхалась. Потом в глазах у меня потемнело, и больше я уже ничего не помню[Из вышеследующего описания не вполне ясно, какой характер имела эта попытка изнасилования. Дело в том, что у некоторых отсталых народов, например ряда австралийских племен, посвящение девушки в женщину сопровождается ее ритуальной дефлорацией несколькими мужчинами. Большинство исследователей считают этот обычай пережитком группового брака.

С другой стороны, у некоторых индейских племен Амазонии, например каража, незамужняя женщина-пленница, принадлежащая к чужому племени, считается «законной добычей» любого мужчины или группы мужчин. Как мы уже сказали, трудно определить, какой из этих двух обычаев действовал в данном случае.]. Когда мужчины увидели, что я потеряла сознание, они ушли. Тогда сестра тушауа побежала к матери: «Мама, мама, они убили Напаньуму!» Мать ответила: «Наверное, матерчатые полосы сдавили ей горло. Побежим, может, она еще дышит». Они схватили головешки и склонились надо мной. Мать тушауа увидела, что я еще теплая. «Похоже, она еще жива, попробуем ее спасти»,— сказала старуха. Муж моей хозяйки перенес меня к очагу. Там они стали дергать меня за пальцы, за уши, лить мне воду на лицо, бить меня по щекам. И так до тех пор, пока я не начала дышать ровно и сильно. Тогда старуха сказала: «А теперь оставьте ее здесь со мной».

Когда поздно ночью я очнулась, то увидела, что сестра тушауа приподняла мне голову, а старуха льет мне воду на лицо. Старуха принялась разрезать полосы, приговаривая: «Они тебе всю грудь поранили, всю грудь!» Спина тоже вся была в синих полосах и царапинах: ведь меня волокли по земле, усыпанной мелкими камнями.

Старуха и ее дочь помыли меня, и я совсем пришла в себя. Но меня всю ломило, спина и грудь болели. Рядом сидел отец тушауа и молча смотрел на меня. Он был стар и весь изранен. Но эти раны, которые так и не зажили, ему нанесли не соплеменники, а враги. Я села. Из ран на груди и запястьях текла кровь. Старуха сказала мне: «Вчера я сплела новый гамак для сына, а ты ложись в старый, он побольше».

Ночью моя прежняя хозяйка и ее семья забрали свои вещи и ушли из шапуно. Женщина хотела отдать меня в жены своему сыну, когда тот станет колдуном. Но я так и не поняла, зачем она привела меня в селение. Ведь все знали, что меня там ждет. Знали и они, а я всю дорогу дрожала от ужаса и стыда. Тушауа, его зятя и брата не было в шапуно, когда мужчины пришли за мной, они не знали, что сделали их соплеменники. Тушауа отправился за двумя собаками, чтобы убить тапиров для праздника, на который пригласили махекототери.

ФУЗИВЕ, ГЛАВА НАМОЕТЕРИ