Янтарь на снегу

— Что вы, вайдела Ингельда! — Было не то что неловко, скорее, совестно забирать у наставницы последнее сокровище, единственную отраду. И чему она будет радоваться, когда отдаст последнее?

— Не чурайся, я им так и не воспользовалась, — заверила она меня. — Не поднялась рука на свою тушу нацепить, а тебе вот пригодится.

— А я и не чураюсь, как вы сами-то будете жить, отдав такое сокровище в чужие руки?

— Ты мне не чужая. Я тебя еще малявкой помню, как тебя к нам в обитель вайдил Фьерн привез. Маленькую такую, худенькую, дрожащую, как былинка на ветру…

Тут ее голос дрогнул, а на глаза набежали слезы. Нос мой опять нестерпимо зачесался, в который раз за день. «Вот распухнет к концу дня, как свекольный клубень, то-то красавицей стану! Зато смогу такой красной штуковиной путь ночью освещать — очень полезно!» От этой мысли на душе немного полегчало.

— А теперь вот выросла, только мяска на тебе так и не наросло, — всхлипнула Ингельда. Я тоже всхлипнула, но, скорее, не от огорчения, а от того, что за всеми этими разговорами ни каши, ни подливки мне точно сегодня не достанется. Так откуда же на мне мяску быть?

— Ну, ничего! Там, в столице, тебя быстренько откормят. Как посадят на диету из парной говядинки и жирненькой свининки — в миг бока округлятся!

Я представила этакую тушу — чудище. Эдак я смогу не только напускным грозным видом подавлять, но еще и телесно.

Нашу невинную беседу о правильном кормлении молодого скота на у… тьфу ты!.. о регулярном питании мясными блюдами с различной степенью урона для девичьей талии прервало легкое поскребывание за дверью, вслед за этим в келью с оглядкой вплыла вайдела Лорильда.

— Наконец-то! — набросилась на нее вайдела Ингельда. — И где тебя только носило?

— Пока ты столичным дознавателям сапоги вылизывала, — тут же нашлась тощенькая старушка, — я, между прочим, на кухне пропадала, с Фебой обед впопыхах стряпали. Так что с меня взятки гладки!

— Мне хотя бы на старости лет будет что вспомнить! — воодушевленно пролепетала толстушка.

— Ага! Было бы что-вспоминать-то! — скривилась вайдела Лорильда. — Акромя позору, вспоминать нечего.

— Ради тебя старалась ведь!

— И правда, что это я, — опомнилась вторая наставница. — Девочка моя…

Мне это показалось? Ведь от переизбытка эмоций всякое бывает. Или правда сегодня день, когда я узнала много нового не только о себе самой, но и о людях, которые окружали меня много лет. Как жаль, что времени у нас не осталось!

— …поэтому я хочу сделать тебе подарок! — торжественно объявила вайдела Лорильда. Самую пафосную часть я как-то не уловила.

— Опять? — Мне стало совсем неловко. — Но ведь мне уже сделала подарок вайдела Ингельда!

— Так то ж Ингельда, а то я! — возмутилась наставница и протянула мне сверток.

— Это свадебный рушник, я его для Вилхе вышивала, — со вздохом произнесла она. — Да мать Стига меня опередила. Я переживала, что будет лежать, пылиться, и его, в конце концов, моль побьет, да вот пригодился!

— Но я не выхожу замуж, наставница.

— Это пока ты не выходишь замуж, — нашлась вайдела Ингельда.

— А там видно будет, — добавила вторая старушка. — Есть каравай — есть и рушник. Есть невеста — сыщется и жених. Мы желаем тебе счастья…

— И любви, — невозмутимо закончила речь вайдела Ингельда.

Когда наша процессия покидала обитель, солнце постепенно начало клониться к закату, что, судя по постному виду, не добавило настроения лорду Легарту. Сопровождающие лорда Браггитаса, в отличие от него самого, пребывали в отличном расположении духа — им все же удалось увидеть всех дев Обители Пречистой Живы. Перед тем как меня усадили на здоровенного жеребца, из нашего ветхого здания в сопровождении наставниц и старой жрицы вышли все наши девушки от мала до велика, чтобы попрощаться со мной и пожелать удачи. На прощанье вайдела Беата сунула мне в руку маленький сверток со словами:

— Посмотришь, когда будет время, и… береги себя, девонька.

Только когда это время у меня появится, я не знала.

Самые мелкие воспитанницы обители на славу повеселили столичный народ, затеяв перебранку, правда, словесную. Драться служительницам Пречистой, пусть и самым маленьким, грешно.

— Гинь, — окликнула Наста. — Ты конфет из столицы привези, а-а?

— Что тебе конфеты, — запротестовала Олле, самая маленькая из дев. — Пусть лучше женихов с собою прихватит, а то всех разберут.

Тишину летнего вечера нарушил раскат здорового мужского гогота, сквозь который прорезался тонкий детский голосок:

— Наша Гинька тощая, что жердь! От этого женихи от ней тока разбегаться будут. Пусть лучше конфет да пряников привезет.

Надо ли говорить, что после таких слов гогот только усилился.

Людю тоже не забыли. Прощались с ней так же тепло и ласково. Младшие пришли к выводу, что кто-кто, а Людя точно притащит из столицы телегу женихов. На том и порешили.

Последним прощаться с нами вышел вайдил Фьерн. Величественный в своих серых одеяниях, с посохом в руке, он по-отечески обнял каждую из нас со словами: