Янтарная камера

Они опять бежали, проваливаясь в вязкую землю. Корка льда не спасала, хрустела и ломалась. Видимо, на каком-то участке враждующие партии опасно сблизились. Алексей услышал голоса.

– Бежим, – буркнул он. – Прорываемся прямо. Надеюсь, здесь еще нет опасных топей.

Их противники явно теряли терпение, злились. Они стали палить во все стороны, злобно что-то выкрикивали, опустошали магазины один за другим.

Алексей оступился на бегу, повалился в кочки. Бортник рухнул рядом. Он как-то тяжело дышал, возился так, словно рыл себе окоп.

Продолжалась пальба. Несколько пуль просвистели где-то рядом. Они втыкались в стволы и сбивали ветки. Потом стрельба стихла, голоса стали отдаляться.

Алексей покосился на товарища. Тот пытался подняться, охнул, упал. В груди у майора похолодело. Он увидел, что из голени Бортника сочилась кровь. Тот побледнел, попытался улыбнуться, но получилась гримаса.

– Можешь поздравить, Алексей, меня подстрелили. Шальная пуля прилетела, представляешь? – проговорил он и застонал, переворачиваясь на бок.

Правая штанина уже промокла от крови.

Сердце Корнилова ушло в пятки. Как же так?.. Он начал суетиться, заставил товарища лечь на спину, стащил с него сапог.

Уже светало, рассасывалась ночная темень. Кругом блуждали сумрачные тени деревьев.

Бортник старался не орать, стиснул зубы. Алексей закатал штанину. Пуля прошла навылет, по пути сломала кость. Нога уже распухала, сочилась кровь. У майора не было ни лекарств, ни бинтов.

Он не чувствовал холода, стащил с себя верхнюю одежду, а потом и майку, пропитанную потом. Майор стал обеззараживать рану горилкой. Лучше уж так, чем никак. Остатки он влил пострадавшему в рот. Тот нисколько не возражал против такой терапии.

Корнилов рвал майку, обматывал голень друга. Пользы от такой повязки было немного. Он отодрал подол от свитера, стал обертывать вокруг майки. Бортник кряхтел, смотрел на него с растущей тоской. Только не сдаваться!

Алексей вернул на место штанину, натянул сапог, заставил товарища лечь на спину, обшарил его. Во внутреннем кармане вместе с крошками и какими-то бумажными обрывками он обнаружил упаковку зорекса, в которой осталось две капсулы. Покойный господин Опанасенко был запасливым человеком. Майор заставил Бортника проглотить лекарство.

– Что это? – прошептал раненый, закрывая глаза.

– Зорекс.

– Но он от похмелья.

– Именно.

– У меня нет похмелья.

– У тебя есть похмелье. – Он насилу сдерживался, чтобы не выплеснуть эмоции. – Считай, что это оно. Тебе сразу станет легче. Радуйся, Бортник, что рана сквозная, пулю не надо вынимать. Все пройдет, скоро будешь прыгать, как козлик.

– Да уж, теперь мне действительно придется что-то пересмотреть в своей жизни. – Бортник пытался шутить, но бледнел и слабел на глазах.

Последующие часы вылились в нешуточное испытание. Люди были голодные, не спавшие, умотанные до предела. Да еще раненая нога Бортника!..

Были минуты, когда Алексея охватывала безысходность, отчаяние давилось у горла. Но он справлялся с минутной слабостью, обхватывал товарища покрепче и волок через болота. Майор ободрал ножом сучковатую палку, сделал ему костыль.

Погоня не напоминала о себе. Видимо, она давно сбилась со следа. Но болото становилось все серьезнее, проход через него превращался в пытку.

Бортник стонал, иногда от боли терял сознание. Корнилову приходилось прислонять его к дереву.

Все чаще появлялись топи, заросшие желтоватыми лишайниками. Алексей вооружился длинной жердиной, прощупывал дорогу, пару раз чуть не сверзился в воду. Не было у него третьей руки! Люди слабели, скорость их движения падала.

Погода тоже не баловала. Налетал ветер, тряс кустарник. С неба снова сыпалась крупа.

Это безумие продолжалось уже несколько часов. Настал момент, когда у беглецов просто не осталось сил передвигаться. Кругом громоздились кочки с голыми кустами, между ними устрашающе поблескивали окна, таящие в себе топи.

Неподалеку от одного из них они и упали. Бортник кряхтел, искал подходящую позу. Алексей, лежа на спине, отламывал ветки от кустарника. Набрал кучку, стал разжигать.

Потянуло дымком. Сырые ветки занимались неохотно, ему приходилось дуть на них. Разгорелся маленький костер, но он не мог прогреть воздух.

Бортник подполз к огоньку, стал греть руки.

– Алексей, спасибо, что не бросил. – Он с трудом выдавливал из себя звуки. – Но это бесполезно, я же чувствую, что только торможу тебя. А ты человек порядочный, не желаешь признать очевидное. Брось меня, уходи. Я как-нибудь справлюсь, шалашик на болоте обустрою. – Сдавленное бульканье, которое издал Бортник, видимо, означало смех.

– Перестань. – Алексей поморщился. – Скоро мы с тобой выйдем из этого болота и переправимся в Кохановичи.

– Блажен, кто верует… – Бортник сбился, долго кашлял, извивался.

Любое движение наверняка отдавалось болью в его раненой ноге.

– Вот черт!.. Позвони моей жене, когда выберешься, хорошо? Я продиктую ее телефон.

– У тебя есть жена?

– А я не похож на женатого человека? У меня и дочь есть, уже большая, в шестом классе.

– Но ты не носишь кольцо.