Янтарная комната

— Ну, это понятно. Мы же выиграли войну, она не может длиться бесконечно.

— Мы её выиграли. Это ты правильно сказал. Мы! А значит, ты и я.

— Можно и так сказать.

— Подумать только, Ларри! — Уильямс прислонился к радиатору грузовика рядом с Бруксом. — Из всех миллионов, даже миллиардов долларов, которые лежат буквально под ногами, что получим мы? Ничего, кроме грязи под ногтями! Всё уйдёт в большой карман Вашингтона. Трофеи победителя! Но мы, Ларри, тоже победители. Что останется в наших карманах? Несколько крошек от сигарет «Честерфилд»! И это всё, что мы принесём нашим мамочкам? Для чего нам голова?

— Не пойму тебя, Джо, — покачал головой Брук. — Что это значит? Хочешь устроить частный музей в своём замке на берегу моря? И для этого стащить картины или что-то вроде того?

— Изъять, Ларри! Изъять. Навсегда…

— Джо, ты свихнулся. — Брукс снова покачал головой. — Как ты переправишь эти вещи в Штаты?!

— Всё дело в организации. Когда корабль с ценностями поплывёт через океан, там найдётся уголок и для нас. Маленький уголок на большом корабле… Ларри, через несколько лет ты будешь сидеть во Флориде под пляжным зонтиком, рядом с красоткой, ты снимешь люкс в лучшем отеле и будешь швыряться деньгами.

— Но ты уже сейчас можешь себе это позволить, Джо.

— А ты нет, Ларри, малыш! Всего несколько картин, и у тебя будет новая жизнь, ты станешь другим человеком. И ты ничего не возьмешь у немчуры кроме того, что тебе причитается как победителю. Подумай об этом.

— И как это сделать, Джо?

— Посмотрим, что там внизу обнаружат. А потом превратимся в курочек и склюём несколько золотых зёрнышек.

— А потом?

— Потом подождём ещё немного. — Джо Уильямс засмеялся и хлопнул Ларри по плечу. — Даже Богу для сотворения мира понадобилось шесть дней.

Прибытие в Меркерс Паттона, Брадлея и Эйзенхауэра стало для военных небольшим праздником. Немецкие войска были почти разгромлены, сражения еще шли на севере, за Берлин и в Рурском котле. В Торгау американские и советские генералы пожали друг другу руки, завершив окружение Германии, капитуляция вермахта была делом нескольких дней, более трехсот тысяч беженцев с Востока ждали отправки домой, а Геббельс в одной из последних речей кричал опустевшей стране: «И даже когда мы отступаем, земной шар должен дрожать!»

Всё было уже ясно. Эйзенхауэр прибыл в Меркерс не как полководец, а как победитель. Однако не было ни парада, ни почётного караула. Паттон, Брэдли и Эйзенхауэр сразу направились в административное здание соляного рудника.

Фред Сильверман и Боб Маллиган ожидали их в комнате правления. Эберхард Мошик, директор рудника, и еще несколько человек поднялись со стульев. Немецкому руководству шахты было запрещено выходить на территорию предприятия.

Под охраной, как военных преступников, военная полиция доставила их в административное здание и никуда не выпускала. Это был приказ Сильвермана. Меркерс стал заботой секретной службы УСС. Первым делом Сильверман изъял описи хранилищ, куда с прусской педантичностью были внесены все предметы, спрятанные в глубине солевых шахт. При чтении описи Сильверману пришлось сесть. У искусствоведа голова пошла кругом.

— Господи, — сказал он Маллигану, — этого не может быть. Это же находка столетия… по сравнению с этим находка гробницы Тутанхамона — просто мусор!

Отдав честь, Сильверман представился. Представился и Маллиган. Генералу Паттону они были знакомы. Сотрудники УСС действовали активно и уже обнаружили три хранилища нацистов с сокровищами немецких музеев. Находки этой секретной службы были сенсационными.

— Я предлагаю, генерал, поехать сразу на шахту, — сказал Сильверман без предисловий. — То, что вы там увидите, нельзя передать словами. Это нужно видеть, а уже потом читать списки. Я уже докладывал, что ничего подобного мы пока не находили.

— Я действительно заинтригован. — Эйзенхауэр, в фуражке и лёгкой шинели, оглянулся. На головах генералов Паттона и Брэдли были каски с четырьмя звёздами. Они кивнули своему шефу.

— Нас будет сопровождать мистер Платов, — Сильверман указал на коренастого мужчину среднего роста среди руководителей рудника. Поскольку все они находились под арестоми и не знали о своей дальнейшей судьбе, он нервничал и был подавлен.

— Выйти вперёд! — приказал Сильверман на немецком.

Инспектор рудника Йоханнес Платов сделал два шага вперёд. Эйзенхауэр бросил на него быстрый взгляд и отвернулся.

— Он военный преступник? — спросил он.

— Нет, сэр. — Сильверман чуть улыбнуться. — Иначе я не назвал бы его мистером.

Через двадцать минут генералы, Сильверман, Маллиган, четыре офицера и трое полицейских подъехали к шахте. На глубине четыреста пятьдесят метров они вышли из клети подъемника и оказались в коротком и аккуратном тоннеле. Йоханнес Платов шёл впереди, покачивая шахтёрским фонарем. Трое полицейских и два лейтенанта, тоже с шахтёрскими фонарями в руках, следовали за ним в некотором отдалении. Они шли молча, держа фонари высоко, чтобы было светлее.

— Так! — сказал Сильверман. — Прошу вас, сэр.