Янтарная комната

— США находятся в сложном положении. Мы вместе с Россией выиграли войну, но не любим русских. Совершено не любим! Скоро грядут серьезные изменения в мировой политике. Гитлеровская Германия перестала существовать, отныне мировая политика будет зависеть от Вашингтона и Москвы. Вы отличный офицер, Фред и мы в вас нуждаемся. Американский офицер не покидает свою команду, когда отечество в нём нуждается. — Генерал Уолкер посмотрел на Сильвермана испытывающим взглядом серых глаз. — Америка ведь стала для вас отечеством, не так ли?

Спина Сильвермана стала ещё прямее.

— Я не понимаю вопроса, сэр.

— Вы ведь немецкий еврей, Фред.

— С 1934 года я гражданин США, сэр.

— По паспорту. А в душе?

— Я воевал против Германии.

— Против нацистской Германии, которой больше нет.

— Почти вся моя семья погибла в концлагере.

— Это ужасное, незабываемое, неискупимое прошлое, Фред, а как вы видите своё будущее? — Уолкер наклонился к Сильверману. — Давайте поговорим, как два хороших друга. Что вы намереваетесь делать, когда покинете УСС и станете гражданским?

— Вернусь в Германию.

— Ага, всё же так. Как Фридрих Зильберман. — Уолкер откинулся на спинку кресла. — Как мне докладывают, вы хотите заняться активными поисками исчезнувшей Янтарной комнаты.

— Не только этим, сэр. Я хотел бы найти как много больше художественных ценностей, разграбленных нацистами, и вернуть их законным владельцам.

— Прежде всего русским.

— Так точно, сэр. Я знаю много мест, где нацисты прятали художественные ценности, и хочу проследить, куда эти сокровища делись после оккупации Германии.

— Эту информацию вы получили как сотрудник УСС и теперь хотите использовать её против США! — Уолкер повысил голос. — Вы не находите это подлым, Фред?! Воткнуть нож в спину?

— Значит ли это, что всё вывезенное американской армией теперь принадлежит США?

— Это решаете не вы и не я, решения принимают в другом месте. Вашей задачей было обнаружить места хранения, собрать сведения и передать командирам частей обнаруженные склады по списку. На этом ваша успешная деятельность закончилась. Разве вас не похвалил Эйзенхауэр, а Паттон и Брэдли и не пожали вам руку?

— Да. В Меркерсе, есть такой город в Тюрингии. Мы обнаружили там самое большое за всю историю войны хранилище сокровищ. Но где сейчас эти сокровища?

— Разве вас это касается, Фред?

— Там находились картины Рубенса, Караваджо, Тициана, Уччелло, Мазаччо, «Мужчина в золотом шлеме» Рембрандта, голова Нефертити… Куда всё это делось?

— Это говорит ваше немецкое сердце, Фридрих Зильберман, не так ли? — Уолкер поднял руку и энергично взмахнул, как будто Сильверман хотел возразить. — Итак, я должен вас уволить, чтобы вы стали нашим противником?

— Нет, сэр, я только хотел…

— К чёрту всё это, Фред. Я произведу вас в майоры, прижму присягой, как американского офицера, и этого достаточно! Мы отправим вас атташе по культуре в посольство Новой Зеландии. Там вы никому не причините вреда и можете изучать культуру маори.

— Сэр…

— Это моё последнее слово, майор Сильверман. — Уолкер резко встал, Сильверман последовал за ним и вытянулся. — Отметьтесь в Министерстве иностранных дел. Там уже в курсе. Ваш перевод в Веллингтон в Новой Зеландии состоится на следующей неделе. Всего хорошего, Фред. Надеюсь, вы станете всемирно известным исследователем маори.

Уолкер кивнул. Сильверману оставались лишь отступление и нестройные мысли: «Они не имеют права так со мной поступить. Я не смогу раскрыть разграбление художественных ценностей. Должен быть какой-то выход, и я его найду!»

На следующий день он написал письмо Михаилу Вахтеру и отправил по адресу: Екатерининский дворец, Ленинградская область, город Пушкин, СССР.

Письмо так и не дошло.

Лена не течёт в Монголию.

В 1956 году Михаилу Вахтеру исполнилось семьдесят лет. В Екатерининском дворце и в Пушкине устроили грандиозный праздник. Михаил Игоревич, или как его метко окрестили журналисты — «душа дворца Царского села», опять стал темой дня для газет. Они описали его жизнь и жизнь его предков, поместили фотографии, на которых председатель ленинградского городского совета повесил ему на шею цветочную гирлянду, как это делают в южной части Тихого океана, и прикрепили к пиджаку медаль. А представитель Министерства культуры Агаев с желтым лицом произнёс короткую хвалебную речь, которую, покашливая, закончил словами:

— Верность для него — не только мерило, но и опора, из которой он черпал силы, даже когда не сумел достичь своей цели и вернуть Янтарную комнату в Пушкин.

Вахтер воспринял это предложение, как наглость. Николой и Яна с трудом уговорили его не возражать.

— Товарищ Агаев сам сожалеет. Если бы его ведомство выделяло столько же денег на Янтарную комнату, сколько платят бесполезным чиновникам, мы бы уже давно стояли перед этим чудом.

Он ничего не сказал, продолжил праздновать, позволил себя целовать, тряс бесчисленные руки и потом вернулся в Пушкин, где уже был готов большой праздничный ужин.