Янтарная комната

— Как пожелаете, герр гауляйтер. — Доктор Финдлинг был готов на всё, лишь бы это сокровище оказалось в музее замка. Это величайшее событие в его жизни, мечта, ставшая явью. Он уже мысленно смотрел на нее и гладил янтарную мозаику, фигурки и гирлянды. Неповторимое чувство! У него опять перехватило дыхание. — Только разбирать её нужно осторожно, очень осторожно… с чувством, так сказать.

— Об этом позаботится доктор Руннефельдт. — Гауляйтер Кох упал в кресло и вытянул ноги. Сегодня он был в форме, в широких галифе и в блестящих, будто лакированных сапогах. — Рейхсляйтер Борман не мог порекомендовать никого лучше.

— А потом мы выставим Янтарную комнату для широкой публики?

Доктор Финдлинг протянул Велленшлагу бокал. Теперь алкоголь был для него лекарством — внутри всё горело.

— Почему же нет? — Кох поднял брови. — Именно для этого мы её и забираем! Сначала в Кёнигсберге, потом в Линце… если мне не удастся переубедить фюрера, чтобы она осталась здесь. Как символ «немецкого золота».

Старая истина о том, что вор не должен хвастаться добычей, больше не действовала. Завоеватели гордились разбойничьими набегами, все должны были видеть их добычу и восхищаться. Это воодушевит народ-победитель.

Почёт для грабителей.

Кто ещё сомневается в окончательной победе?

Только пораженцы… Но они казнены.

***

Первого октября маленькая колонна спецподразделения «Гамбург» Министерства иностранных дел прибыла в Пушкин. Дорогу до Екатерининского дворца они уже знали, и колонна остановилась перед парадной лестницей. Все вылезли из машин, разминая закоченевшие после долгой езды спины и ноги. У лестница поставили в аккуратный ряд чемоданы.

— Это они… — сказал Михаил Вахтер.

Вместе с Яной он наблюдал из окна небольшого зала, отделанного бело-голубыми изразцами, который называли «табакеркой». Здесь стоял лишь здоровенный диван в восточном стиле. На нём, как и в соседней спальне, императрица Екатерина II принимала любовников и удовлетворяла ненасытное сладострастие. После страсти следовал перекур, именно потому комнату и прозвали «табакеркой».

— Точно. Это доктор Волтерс, — ответила Яна. — Мне надо спрятаться. Он не должен меня видеть. У него очень странный взгляд.

— Подождём.

Вахтер наблюдал за разгрузкой машин. Из дворца вышел ординарец генерала фон Хальденберге и заговорил с мужчиной в форме офицера СС, на его серебристых погонах галун был уже, чем обычно.

— Это, должно быть, и есть доктор Руннефельдт, — сказал Вахтер и судорожно сжал ладони. — Почему… почему он в форме СС? Я думал, он из Министерства иностранных дел? Яна, это очень плохо…

— Что вы намерены делать, Михаил Игоревич? — Она посмотрела на него тёмными глазами, пытаясь разгадать чувства, но его лицо застыло, как неподвижная маска. — Вы уже ничего не исправите.

— Я буду им помогать, — глухо произнес Вахтер.

— Помогать?

— Помогу снять защитную обшивку. Упаковать… Погрузить…Чтобы не повредить больше ни кусочка. Комната уже и так достаточно испорчена.

— Если вам это позволят…

— Я поговорю с доктором Руннефельдтом. Генерал сказал, что по положению он выше доктора Волтерса. — Он снова посмотрел на машины и на человека в форме СС, который широко расставив ноги и подняв голову рассматривал прекрасный фасад дворца. По выражению его лица было ясно, что увиденное его поразило. — Думаю, с ним можно разговаривать. У него добрый взгляд.

— Но он офицер СС!

— Некоторых тигров можно гладить. — Вахтер отошёл от окна «табакерки». — Пойду их поприветствую. Все должны усвоить, что я неотделим от Янтарной комнаты, как фигурка или розетка.

Вахтер надел куртку, погладил побледневшую Яну по щеке и вышел.

Генерал фон Хальденберге в это время принимал прибывшее подразделение АА, пробежал глазами по их документам и предложил присесть на бесценные, отделанные перламутром китайские стулья.

— Мне о вас уже сообщили из штаба армии, — сказал он. — Но так скоро я вас не ожидал. Вы прилетели на пушечном ядре, как Мюнхаузен?

Доктор Руннефельдт рассмеялся. Доктор Волтерс промолчал. Как человек без чувства юмора, он усмотрел в этой шутке коварный намёк на его звание ротмистра. Сначала фон Кортте, теперь этот Хальденберге… все генералы на одно лицо.

— Каждый день на счету! — сказал он с серьёзным видом. — Пушкин находится во фронтовой зоне, всякое может случиться.

— Очень правильное и своевременное замечание.

Фон Хальденберге предложил им сигареты. Волтерс отказался, а доктор Руннефельдт взял с нескрываемым удовольствием.

— Точно. Там, где стреляют, всякое случается.

Это была явная насмешка над Волтерсом.

— Приступите прямо сейчас?

— С утра, герр генерал.

— Сколько человек вам потребуется?

— Не много. — Доктор Руннефельдт сделал три глубокие затяжки, задержал дыхание и резко выдохнул. — Иначе будут только путаться под ногами. Шесть, самое большее десять человек. Люди с чуткими руками. Работа очень тонкая, нужны люди аккуратные. У вас в армии есть художники?

— Надо проверить. И в лазарете спросить. Наверняка найдутся и художники. Но на это потребуется не один день.