Янтарная сказка

И снова ей послышалось в его словах предостережение.

Несколько секунд Эмбер размышляла, стоит ли рассказывать ему о своей бесстрашной прапрапрабабке, посетившей Турцию больше ста пятидесяти лет назад.

Поверит ли ей Кадар? Сомнительно, учитывая, что он, похоже, готов приписать ей все самое худшее.

Он уверен, что она воровка. Если она расскажет ему о браслете и окажется, что он в самом деле не дешевая подделка, она вполне может нарваться на вопрос: «Где ты его украла?». Браслет старинный, и даже если он не драгоценный, возможно, что стоит как предмет старины.

Так что пока она ничего говорить Кадару не станет.

Кроме того, почему он должен знать о ней все, если сам не желает рассказывать о себе? Хватит с него и того, что он выяснил о ней в полиции. А что ей известно о нем? Ничего. И она не обязана выкладывать ему всю подноготную.

– Турция имеет на это все права. – Она улыбнулась, предлагая Кадару снова пойти в атаку.

Однако он отвернулся с каменным лицом, словно ожидал услышать что-то другое. Эмбер воспользовалась этим и заговорила о Мехмете. Ей давно хотелось это сделать, но сначала она объяснялась со страховой компанией, затем ее мыслями завладел Кадар, а после она отвлеклась на осмотр достопримечательностей.

– Расскажи мне о Мехмете, – попросила она.

Он резко повернул голову:

– Что именно?

– Кто он?

– Старый друг. Почему ты спрашиваешь?

– Любопытно. Сколько ему лет?

Кадар пожал плечами:

– Не меньше девяноста. Может быть, девяносто пять.

– Как ты с ним познакомился? Он твой родственник?

– Нет.

– Кто же он?

– Не пойму, зачем тебе это нужно.

– Я всего лишь поддерживаю разговор, – сказала Эмбер. – А о каком Лунном павильоне он говорил? Я ни о чем подобном не слышала и не читала.

– Ты не разговор поддерживаешь, – заметил он. – Ты вынюхиваешь.

– Людям простительно любопытство. Или здесь это считается преступлением?

– Нет, конечно, – нетерпеливо бросил Кадар, но отвечать не спешил.

Эмбер поудобнее устроилась на мягком кожаном сиденье. Если Кадару нравится секретничать – его право. Больше она ни о чем спрашивать не станет. Она отвернулась к окну и смотрела, как машины стремятся поскорее занять свободное место в плотном потоке транспорта.

– Сегодня ты узнала о султанах и гаремах Османской империи.

Эмбер с удивлением взглянула на Кадара:

– Да.

– Когда в начале двадцатого столетия империя прекратила свое существование, а последний султан покинул страну, дворцовая жизнь канула в прошлое. Мужчины и женщины, бывшие в услужении, были освобождены от своих обязанностей. Мать Мехмета жила в гареме. Его приемный отец – один из визирей султана. Он купил дом. Там они и поселились, две родственные души, оказавшиеся в мире, где не было места укладу, к которому они привыкли. Вдобавок ко всему, за верную службу этому человеку был подарен небольшой дворец.

– Лунный павильон?

Кадар кивнул, забросил руку на спинку сиденья, касаясь пальцами ее плеча, и медленно, словно в забытьи, стал поглаживать его. У Эмбер создалось впечатление, что он не отдает себе отчет в том, что делает.

– Павильон построен по прихоти одного из последних султанов. Вроде бы он искал место для отдыха от напряженной, полной интриг жизни во дворце. Место, где можно было бы побыть самим собой. – Кадар помолчал. – Понятно, султану непросто оставаться самим собой… Этот дворец принадлежит Мехмету, а после его смерти перейдет в собственность государства. Уже предпринимаются шаги, чтобы превратить его в музей, после чего он появится в списке достопримечательностей.

Эмбер была потрясена. Мехмет оказался не просто древним старцем. Он был живой связью между прошлым и настоящим. Но что-то не давало ей покоя.

– Ты сказал, отец Мехмета его усыновил?

– Да. Он уже был стар, когда империя рухнула. Но иметь детей он в любом случае не мог. Он был евнухом.

– О! – вырвалось у Эмбер.

Пальцы Кадара замерли.

– Тебя это шокирует?

– Нет. Но… Султаны, как и все люди, обладающие большой властью, нуждались в тех, кому могли бы доверять, и евнухи, не способные основать собственную династию, были подходящими кандидатурами.

Подумать только, если бы Кадара – такого мужественного, такого страстного любовника – оскопили… У Эмбер дрожь прошла по телу. Он стал бы своей собственной тенью…

– Это жестоко, – вздохнула она.

– Жизнь сама по себе жестока. Но он прожил достойную жизнь. Многие сказали бы: безбедную и безоблачную. А под конец он взял в жены женщину и воспитал Мехмета как собственного сына.

Как сам Мехмет воспитал его, пришла в голову Кадара тревожная мысль. Словно он отдал свой долг, заменив ему отца. Создал для него подобие семьи, которой Кадара лишили.

В горле у него встал ком.

Кадар всем обязан Мехмету. Но разве он должен рассказывать об этом Эмбер? Только почему же так хочется это сделать?

Безумие.

И причина его безумия – эта женщина.

На следующий день Кадар повез Эмбер на Большой базар, а затем преподнес ей сюрприз в виде прогулки по Босфору.