Янтарные глаза одиночества

Через несколько часов Сендер и вся его огромная семья впопыхах, хотя отъезд и был давно запланирован, собрали вещи и покинули Мемель. Навсегда. Они на несколько месяцев задержались в Вильно, потому что паспорта и визы были не у всех. К тому же у семьи партнера по бизнесу, с которым они бежали вместе, тоже были большие проблемы с документами. Как они оформляли их, Сендер никогда никому потом не рассказывал. Но, по слухам, пришлось покупать фальшивки за огромные деньги – благо, в Вильно день и ночь работала нелегальная типография по изготовлению дорожных документов.

Доподлинно известно лишь, что 23 августа 1939 года Сендер с родней погрузились в Гавре на борт лайнера «Нормандия», который отправлялся в свой последний рейс из Европы в Америку. НО ни корабль-дворец, ни Сендер пока, к счастью, не знали, что у них уже никогда не будет обратного билета…

Мать и сестры плакали в каютах то ли от того, что покидали родину, то ли от того, что спаслись. А может быть, они заранее оплакивали тех, кто остался, чтобы погибнуть.

– Сендер, я никогда не была в Нью-Йорке, – подошла к нему восемнадцатилетняя дочка партнера по бизнесу, черноглазая Ариэла. – Как думаешь, мне понравится?

– Уверен, ты будешь в восторге.

– Я так рада, что мы все едем вместе…

– Подожди, Ариэла, я сейчас вернусь. Я кое-что забыл в каюте.

– Так я подожду тебя на палубе, да, Сендер? – с надеждой посмотрела на него девушка.

– Да, да, конечно, – улыбнулся он почти так, как улыбался прежний Сендер, уверенно и немного снисходительно.

Сендер пересек двести девяносто метров застекленной прогулочной палубы, заглянул в ресторан. Нет, все не то, не то, что он искал. Он открывал одну дверь за другой, но все время ошибался. Наконец он нашел то, что искал, – театральный зал.

Сендер прошел на сцену, сел за рояль, опустил голову на закрытые полированной крышкой клавиши и попытался заставить себя заплакать. Но слез не было. Была только пустота оттого, что не посмел, не рискнул, а просто исчез, оставив ее одну в пустом доме. Он искал для себя оправдание, прекрасно зная, что Элоиза никогда даже мысленно не обвинит его в бегстве. Ведь недаром же из всех женщин мира он выбрал именно ее, которая в любой ситуации реагирует не так, как принято, а так, как подсказывает ее сердце.

Он еще долго сидел один в музыкальном салоне. В последний раз прокручивал в голове историю их любви – подробно, до мельчайших деталей. Нет, он не хотел запомнить ее, наоборот, он стремился к тому, чтобы раз и навсегда забыть. Поэтому, вспомнив все, он, как кадры из фильма, начал вырезать из своей памяти сцену за сценой.

Встреча в Париже…

Свидание в Вильно…

Поездка на косу…

Ее опущенные плечи.

Ничего этого больше нет. Все забыто. Раз и навсегда.

Он почти «перемонтировал» свою прежнюю жизнь по новому сценарию, когда ощутил, что вот-вот разрыдается. И сам себе дал приказ: «Не сметь! Зачем? Чтобы обречь себя на то, чтобы лить слезы всю оставшуюся жизнь?» Совершив обрезание истории своей любви, он не имел права быть слабым – слишком много людей нуждались в его помощи. Мать, отец, сестры… И Ариэль, которая смотрела на него с такой любовью и надеждой. Да, она не умеет смеяться невпопад. Но может быть, в реальной жизни этот талант совсем и не нужен?

Сендер поправил костюм, пригладил волосы и решил заглянуть в обеденный салон «Нормандии», о невиданной роскоши которого он был наслышан в той, прежней жизни. Например, что площадь его составляет девяносто на тридцать метров, что на шестнадцать метров длиннее зеркального зала в знаменитом Версальском дворце!

Салон действительно поражал воображение – он сверкал от обилия хрусталя и позолоты. Пол устилал изысканный восточный ковер. Сендер вспомнил, что где-то читал – весит ковер тридцать тонн. Он оглянулся по сторонам, стараясь убедить себя в том, что все хорошо, он спасся, а значит, победил. Но вдруг он похолодел от внезапно нахлынувшего отвращения ко всему окружающему его великолепию. А зачем все это нужно? Кого такие декорации могут сделать счастливыми? И Сендер понял, что попутно ненароком он убил в себе еще и любовь к роскоши. Он больше никогда в жизни не покупал ни шикарные дома, ни дорогие автомобили, ни модную щегольскую одежду. Зачем?