Янтарные цветы

– Извините. – Она морщится. – Обычно я сама верю и другим говорю, что все стараются выполнять свою работу максимально хорошо. Жаль, Билл и Энджи раньше ко мне не обратились. – Тут ее лицо становится внимательней и задумчивей. – Чтобы опознать других двух девушек, я хочу кое-что испытать… Но не знаю, есть ли у меня время.

Несмотря на мое решение не лезть в это дело, я чувствую внутри нестерпимую тягу. «Все ответы – у меня», шептала в лаборатории одна из Сюзанн. Та ли, которой принадлежал череп? Или новенькая, потерянная и найденная среди груды костей?

– Мой знакомый геолог-криминалист из Галвестона сейчас изучает останки, – продолжает Джо. – Если нам очень-очень повезет, ему удастся определить, где жили эти девушки. Тогда мы сможем значительно сузить поиск по базе без вести пропавших.

– Я видела в Интернете сайты, предлагающие по образцу ДНК полностью расписать твою генеалогию. Что-то вроде того?

– Даже близко нет. Мой геолог использует метод изотопного анализа для соотнесения химических элементов костей с определенным регионом. Данный метод еще почти не применялся в криминалистике; впервые его применили чуть больше десяти лет назад, когда в Темзе было найдено тело неизвестного мальчика. Ученые смогли определить, что он родом из Нигерии.

– Это помогло установить его личность? Поймать убийцу?

– Нет. Пока нет. Процесс непростой и небыстрый. Когда пытаешься внедрить новую технологию, каждый случай – это единственный шаг на многокилометровом пути. – Джо немного смягчается. – Тесса, все мы – часть земли, часть нашей планеты и ее древнего прошлого. В наших костях содержатся изотопы стронция – в том же соотношении, что и в камнях, и в почве, и в воде, и в растениях, и в животных, которыми мы питаемся. Животные едят растения и пьют воду. Люди едят животных, растения и пьют воду. Стронций передается от одного к другому и хранится в наших костях в определенном соотношении. У каждого региона – свое.

Меня всегда поражает то, как легко и просто она раскладывает по полочкам даже такие непростые вещи. Наверное, Джо – очень хороший преподаватель.

– Загвоздка в том, что наш мир очень велик. А база маркеров геологических регионов пока относительно мала. И растет очень медленно.

Джо умолкает. Мне по-прежнему не очень понятно, зачем она пригласила меня в парк.

– Объясните еще раз, как вы держитесь – почему не сдаетесь? Столько нераскрытых дел… Это как биться в закрытую дверь. Неужели вы никогда не думаете: все, с меня хватит?

– Могу задать вам тот же вопрос.

– Да, но вы-то сами выбирали призвание.

– Я бы сказала, это оно меня выбрало. Когда мне было четырнадцать. Поэтому, если мне какой-нибудь мальчуган говорит, что станет третьим бейсменом «Янкиз», я ему верю. Вы что-нибудь слышали про убийство герлскаутов в Оклахоме?

– Нет, – отвечаю я, хотя смутно припоминаю что-то такое. Лидия уж точно слышала бы.

– У каждого ученого есть нераскрытое дело, которое годами не дает ему покоя. Убийство герлскаутов – мое. Я училась в старших классах, когда неподалеку от Талсы убили трех девочек. Посреди ночи их вытащили из палатки, жестоко изнасиловали, зарезали и оставили у всех на виду. Обвинили местного парня – всеобщего любимчика и футболиста школьной команды. Но присяжные решили, что он невиновен. В то время у подозреваемых уже брали ДНК, однако технологий для должного изучения данных попросту не было. Предупреждая ваш вопрос, скажу: взятые тогда образцы абсолютно бесполезны. ДНК из них не извлечь. Я воспользовалась своими связями и изучила все фотографии с места преступления, прочитала все материалы по делу – полицейские отчеты, результаты вскрытий. Если бы я смогла перенестись в 1977-й, родители девочек получили бы какие-то ответы. И все благодаря тому, что некоторые ученые не сдаются и продолжают биться в закрытые двери. Я работаю не только на настоящее, но и на будущее.

– Понимаю, – говорю я. – Мое дело может оставаться без ответов годами. Но зачем вы пригласили меня в парк? Просто чтобы сообщить новость? – Получается как-то грубо, хотя я и не думала грубить, просто очень, очень устала.

– Нет. Я хотела сказать… Вы всегда можете ко мне обратиться. Звоните, приходите – вы не одна. Я готова помогать.

Ясно. Ее слова следует истолковать так: не копайте без меня. Ни в этом парке, ни где-либо еще.

– Тесса, а вам не приходило в голову, что вы мне тоже нужны? Что и мне бывает плохо? – Первые вестники холодного фронта уже перешептываются в верхушках деревьев. – Лори, Дорис, Мишель, – тихо произносит она. – Имена убитых герлскаутов. Моих Сюзанн.

Тесси, 1995

– Кажется, я не хочу давать показания в суде.

В этих словах было куда больше вызова, когда я репетировала их утром перед зеркалом: с зубной щеткой в руке и пеной у рта.

Я не стану давать показания, мистер Вега.

Вот. Так уже лучше.