Янтарный след

Хлёдвир направился по каменистой тропе от причалов к гостевому дому, а Снефрид снова посмотрела на море. Только миновала пора самых коротких ночей, вечера еще были долгими и светлыми. Солнце, будто выточенное из янтаря, медленно садилось в той стороне, откуда они пришли, плавая в разливе света. Сгущались облака, отделяя золотисто-рыжую, нижнюю область неба от верхней, голубовато-серой. Проходя сквозь облака, солнечные лучи вздымались серовато-синими столбами – чем выше, тем шире. Один, в середине, был так велик, что напоминал человеческую фигуру, и Снефрид при виде него сразу подумала о Фрейе. Вот она – шествует над морем, в ее бесконечном поиске возлюбленного, не зная устали, ведомая надеждой. Снефрид невольно вздрогнула и ощутила, как защипало глаза от слез.

На острове Алсну, где Снефрид жила перед отъездом, имелось святилище близ трех старых курганов и скалы тинга – бревенчатое строение на вершине холма, под высокой крышей, без передней стены и с выложенным из камня жертвенником внутри. В середине стоял деревянный идол Тора, по бокам от него – Фрейр и Фрейя. Госпожа Халльдис, главная жрица Ховгорда, привела сюда Снефрид и посоветовала:

– Поговори с нею. Попроси о помощи в твоем пути – у вас ведь с богиней одна и та же беда.

Снефрид вылила на жертвенник молоко и медовую брагу, положила три лепешки. Халльдис негромко стучала в бубен, иногда издавая тихие, протяжные, бессловесные восклицания. Снефрид стояла перед жертвенником, зажав в кулаке старый янтарный пряслень своей матери, подвешенный к нагрудной застежке.

– О Фрейя Ванадис, Великая Диса, заложница ванов! Славься, прекраснейшая из богинь, о чьей любви издавна мечтают боги, люди, карлы и великаны. Ты знаешь, что воля норн лишила меня всего, что у меня было в родных краях, и вынудила покинуть дом. Как и ты, я отправилась искать моего мужа, Ульвара, что ушел в странствия и пропал. Оберегай меня в этом пути, возлюбленная Ода, помоги добраться невредимой до Гардов и найти там моего мужа.

Бубен негромко рокотал, в этот ритмичный звук резкими стежками вплетались крики чаек над близким морем – вечные, как сам ветер… Чайки, духи дальних дорог, радовались, что Снефрид надолго отдается в их власть, и она ощущала, что ее собственные глаза под опущенными веками наливаются этой же морской синевой…

* * *

А ночью – последней ночью, которую Снефрид провела в Кунгсгорде на острове Алсну, – ей приснилась Фрейя. Богиня имела облик молодой женщины, красивой какой-то тревожной красотой, один глаз у нее был ярко-голубым, а другой – черным, и от взгляда их трепетала душа, охваченная сразу ужасом и восхищением. Под тонким зеленым платьем ясно вырисовывались очертания тела, отчего красота богини становилась сокрушительной; как волны жара пробегают по горящим головням, делая их то багряными, то черными, так ее платье переливалось оттенками зеленого, переходящими в серое и белое. Она была будто земля и вода весной: верхний слой нагрет солнцем, а изнутри пробивается холод недавней зимы. Неощутимый ветер трепал пряди ее волос, цветом как лунный свет, а по лицу пробегала рябь, словно по отражению в воде, но Снефрид понимала: это она видит трепет самой души богини. Чем больше она старалась вглядеться, тем сильнее облик Фрейи расплывался, и лишь в краткие мгновения тот ветер стихал, позволяя глазу охватить его целиком.

– Когда обмен заложниками состоялся, поначалу я жила одиноко, – заговорила Невеста Ванов, глядя куда-то в сторону и как будто предаваясь воспоминаниям для самой себя. – Асы построили мне дом на окраине Асгарда, и поначалу в нем обитали со мной только валькирии. Дисы тогда жили в стволе Иггдрасиля, а норны – в Источнике Мимира. Число валькирий постоянно уменьшалось: вопреки своим обещаниям, Один опять стал переманивать их к себе, едва мы водворились в Асгарде. Не добившись моей любви, он продолжал отнимать у меня власть и уважение. Он обещал моим девам честь, почет, веселье у него в Валгалле, рядил их в кольчуги и шлемы, давал им щиты и копья, называл Шлемоносными Девами, льстил им, обещая, что отныне кольчуга всегда будет зваться «платьем валькирии», а копье – «прялкой Гёндуль». Все больше их покидало меня, чтобы поселиться с ним. Ты знаешь – многих женщин тянет к мужчинам не любовная страсть, а желание сравняться с ними, хотя бы уподобиться им: так женщинам кажется, что они стали настоящими людьми… Не так-то легко сознавать свое достоинство, оставаясь тем, что ты есть. Даже младшая из Дев Источника, твоя прапрабабка Скульд, покинула меня и ушла к Одину…

Пока Фрейя говорила, ее голубой глаз темнел, постепенно становясь таким же черным, как другой; от нее повеяло холодом, тонкие пальцы, сомкнутые на коленях, приобрели ледяную белизну и хрупкость. Побледнело и зеленое платье, а волосы богини вились вокруг ее лица, будто лунный ветер.