«Янычары» Ивана Грозного. Стрелецкое войско во 2-й половине XVI – начале XVII в.

Вернемся обратно к новгородскому «пищальному наряду» 1545 г. Если попробовать подвести общий итог, то в сохранившейся части документа зафиксирована цифра в 1815 конных и пеших пищальников, которых должна была выставить Новгородчина[153]. В среднем получается, что с каждых 5–6 тяглых дворов должен был выставляться один пищальник, конный или пеший, полностью снаряженный и вооруженный. При этом, что характерно, в требованиях к вооружению выставляемых пищальников ничего не сказано о холодном или древковом оружии. Пищаль является главным и основным оружием ратника, и ее наличием определялась его готовность к государевой службе, а все остальное, судя по всему, отдавалось ратнику на откуп, и он был волен довооружиться тем, чем пожелает и на что у него (или у тех, кто его снаряжает) достанет средств.

Заметим также, что, судя по всему, со 2-й половины 30-х гг. XVI в. в связи с наметившей практикой «монетизации» натуральных повинностей и замены их денежными выплатами, «пищальный наряд» постепенно вытесняется специальным налогом — т. н. «пищальными деньгами». Впервые они встречаются в жалованной грамоте, выданной от имени Ивана IV епископу Коломенскому и Каширскому Вассиану Топоркову в августе 1538 г.: «И хто у него (у епископа. — В.П.) в тех дворех учнет жити людей, и тем его людем с черными людьми не тянуть ни в какие проторы, ни в разметы, и дани, и ямских, и пищальных денег (выделено нами. — В.П.) не дают, да и посошных людей не дают»[154]. О размере взимаемого налога позволяет судить отпись сотского Константина Житкого в получении пищальных денег в Лодомской волости, датируемая январем 1549 г. Согласно отписи, с сохи взимались 4 алтына[155], т. е. 12 копеек. Кстати, эта отпись позволяет утверждать, что пищальные деньги взимались и с сельского населения, а не только главным образом с городов и слобод, как полагал С.М. Каштанов[156]. Впрочем, это вполне закономерно, ибо, как мы уже видели на примере новгородского 1545 г. «пищального наряда», пищальников должны были выставлять не только Новгород и его пригороды, и «тянувшие» к ним сельские погосты и ряды.

Продолжая дальше изучать природу пищальников, отметим, что И. Пахомов полагал вслед за А.Н. Кирпичниковым, что люди, набранные во исполнение этой повинности, обслуживали «наряд», т. е. артиллерию при войске[157], тем более что в летописях (например, Воскресенской, составленной, правда, спустя полвека после описываемых событий) в рассказе о 3-й осаде Смоленска Василием III упоминается «великий наряд пушечный и пищалный»[158]. Может, так оно и было одно время — пока собственно «наряд» не был отделен от пищальников, обращавшихся с ручным огнестрельным оружием (тем более что принципиальной разницы между ранней артиллерией и первыми образцами ручного огнестрельного оружия, теми же ручными бомбардами, не было). К тому же уже тогда в русской военной лексике различались «пушки» как тяжелые короткоствольные артиллерийские орудия, способные вести стрельбу по навесной траектории, тогда как «пищали» отличались от них длинным стволом и настильной траекторией стрельбы. Зачем выделять отдельно именно «пищальный наряд», если и пушки, и пищали, и тюфяки вместе составляли тот самый «великий» осадный «наряд»? Поэтому нам представляется, что все же в начале XVI в. «пищальный наряд» как повинность имел прямое отношение к набору с «земли» пищальников, вооруженных именно ручным огнестрельным оружием, и для такого утверждения есть и веские основания. И в летописях, и в разрядных записях начала XVI в. пищальники проходят по разряду пехоты, вооруженной ручным огнестрельным оружием, и никак иначе.

Начнем с записи в официальном «Государевом разряде» (первичном по отношению к частным разрядным книгам, которые к тому же и составлялись по большей части в XVII в.). Согласно ей, в сентябре 1508 г. в Москву пришли известия, что король Сигизмунд I «отпустил из Смоленска к Дорогобужю Станислава Кишку и иных своих воевод с людьми». Для противодействия возможному вторжению неприятеля было решено усилить действующую на этом направлении группировку русских войск, в т. ч. и за счет пищальников: «И князь великий велел нарядити з городов пищальников и посошных (выделено нами. — В.П.) да послати ко князем в Дорогобуж»[159]. Итак, в разрядной книге прямо и недвусмысленно говорится о том, что по государеву указу велено было нарядить с городов посошных людей и пищальников — т. е. речь однозначно идет, во-первых, о тех повинностях, которые должны были выполнять посадские жители (кстати, в Дорогобуже решено было поставить «деревяной город», для чего туда были отправлены из Москвы мастера-горододельцы «фрязы», т. е. итальянцы, Бартоломей и Мастробан[160]. Вот она, городовая повинность!). Во-вторых же, контекст разрядной записи не оставляет сомнений в том, что в ней речь идет о наборе именно пехоты, и пехоты, вооруженной ручным огнестрельным оружием, а не обслуги «наряда».