Япония: язык и культура

Другой такого рода жанр—уже упоминавшиеся женские журналы. В 1987 г. в Японии издавалось 28 массовых журналов, рассчитанных на разные группы адресатов (молодые девушки, домашние хозяйки), общим тиражом 7 миллионов экземпляров [Sasaki 2000–2003, 2: 301]. Автор исследования языка этих журналов отмечает, что за 80—90-е годы там особенности женской речи строго соблюдались и даже стали встречаться чаще [Nakajima 2001: 52]. С другой стороны, немало и печатных изданий, рассчитанных на мужчин, к их числу относятся и спортивные издания, как правило, не рассчитанные на чтение женщинами (хотя в Японии развит и женский спорт, эта сфера считается олицетворением традиционных мужских качеств). Там отражаются мужской вариант языка и, как жалуются авторы-женщины, мужское отношение к женщине как к предмету потребления [Satake 2001c]. Еще один жанр, где сознательно поддерживается традиция гендерных различий—песенные тексты «про любовь», где мужчина называет свою партнершу omae или kimi, а она его anata [Ochiai 2001].

Наряду с этими жанрами, уже давно существующими, имеются и новые речевые жанры и стили, создающиеся на наших глазах. Среди школьниц, студенток и «офисных леди» получил распространение так называемый gyaru-moji 'девичий алфавит', иногда также именуемый heta-moji 'неумелый алфавит'. Он употребляется исключительно для дружеского письменного общения между девушками, обычно по мобильному телефону, но иногда и от руки; он пропагандируется в журналах для девушек. Для gyaru-moji характерны графическое видоизменение письменных знаков (иероглифов, хираганы, катаканы), их использование в границах, не предусмотренных нормой. Строгих правил здесь нет, возможны любые индивидуальные вольности. О gyaru-moji см. [Gyaru-moji; Благовещенская 2007]. Несколько ранее, в 80—90-е гг. существовал другой графический стиль maru-moji 'круглое письмо', в котором иероглифы и знаки каны сохраняли некоторый инвариант, но особым образом деформировались; он также распространялся среди девочек-подростков и молодых девушек. См. о нём [Kikuchi 1992; Маевский 2000: 154–155]. Сейчас этот стиль вышел из моды. Если сравнить maru-moji и gyaru-moji, то можно видеть, что, во-первых, более поздний стиль рвет с традицией радикальнее: знак может терять инвариантность, например иероглиф может разделиться на два, чего раньше не было, во-вторых, в более раннем стиле сохранялись некоторые устойчивые правила деформации знаков, а сейчас степень свободы увеличилась. То есть отклонения от стандарта со временем стали больше.

В недавнем отечественном исследовании, посвященном языку современной японской молодежи [Благовещенская 2007], отмечено, что молодежные жаргоны юношей и девушек значительно различаются. К тому же, если студенческие жаргоны свойственны обоим полам (и здесь как раз речь юношей и девушек иногда бывает очень похожа), то специфические женские жаргоны характерны и для молодых сотрудниц компаний – «офисных леди» (OL). Но их сверстники-мужчины, попадая в фирму, в целом начинают говорить «по-взрослому», и в их речи меньше отклонений от стандартного kyootsuugo.

В целом различия мужской и женской речи увеличиваются с возрастом, они минимальны в детстве, невелики и у студентов, достигают максимума в возрастной группе 50–60 лет, потом немного уменьшаются [Ogino 1983: 89].

Итак, в Японии гендерные различия в речи особенно существенны и осознаваемы. Западные специалисты говорят о двух разных регистрах японского языка, отражающих две субкультуры [Tanaka 2004: 23–25]. Как правило, совсем избежать их невозможно [Gengo-seikatsu, 1984, 3: 8]. Японский лингвист Эндо Ориэ указывает, что для японской женщины (по крайней мере, взрослой) использование женских особенностей речи производится бессознательно, а сознательные усилия нужны как раз, чтобы избегать их [Endoo 2001b: 35].

Однако когда появляются эти различия? Эндо Ориэ считает, что в раннем детстве пол не осознается, а гендерные различия в употребляемом языке вырабатываются постепенно [Endoo 2001b: 35]. Он скорее склонен считать эти различия естественными, но есть и иная точка зрения. В том же сборнике другой автор рассматривает речь детей-второклассников (7 лет) в одной из школ префектуры Оита (остров Кюсю). Оказывается, что мальчики и девочки говорят почти одинаково, девочки даже могут называть себя boku (как уже указывалось, одна из самых устойчивых черт мужской речи) [Honda 2001: 139]. Здесь же говорится о том, что в современной начальной школе мальчиков и девочек воспитывают более или менее одинаково, но учитель постепенно знакомит их с тем, как нужно говорить мужчинам и женщинам, эти знания, однако, вырабатывается довольно поздно: позже, чем знание кэйго и умение спрягать глаголы [Honda 2001: 140–142]. А для самих девочек женские речевые особенности долгое время воспринимаются как особенности речи их матерей, а не их самих, и их освоение сильно зависит от учителя [Honda 2001: 143].